Фларимон встал рядом, опершись о стену. Рядом, но на расстоянии окна. Будто бы оно границей пролегло между нами. И снова молчим, не зная как начать разговор. И я все жду и гадаю, кто теперь войдет, чтобы помешать? Хотя было бы чему мешать.
— Я понимаю, знаю, ты имеешь право осуждать меня, но… позволь объяснить, — голос Фларимона звучит глухо, словно издалека.
Надо же, он первым решился заговорить.
— Видишь ли, уже тогда, летом, я знал, что кто-то преследует меня и кузена. Не знал, с какой целью и кто. Я пытался выяснить, но безуспешно. Даже у наатцхешты спрашивал, хотя и не рассчитывал на чудо.
Наатцхешта? Ой-ей! Как подозрительно, однако.
— Но я слишком витиевато вопрошал, все отгораживался изящной словесностью, не желая сознаваться в собственной слабости. Как спросил, так мне и ответили, — горько усмехнулся принц. — Наатцхешта сказала только одно: "Ищи в Старом Лесу и обретешь!", а я… Я поверил ей. Потому и поехал в лес, а там… Там мы с тобой встретились. Все так запуталось. Нет, я не оправдываюсь, не пытаюсь найти… Все мои попытки защитить тебя — ведь будучи со мной, ты тоже была в опасности и могла пострадать, — пошли прахом: сперва разбойники, потом волхв. Я виноват перед тобой, очень виноват. Возможно, ты могла бы простить, зная всю правду. Но, вместо того, чтобы всё рассказать, я злился и молчал. Злился на себя, на случившееся, на… всё и вся одновременно. Как ты только меня вытерпела? — Фларимон недоуменно покачал головой.
Глупый, как же иначе я могла поступить? Как?
— А ведь теперь, будучи моей женой, ты подвергалась еще большей опасности: скрываться одному легче, да и за себя не так сильно боишься. Поэтому я и отвез тебя к Хафеле. Родственники мы с ней дальние, даже не кровные, в ее замке тебя бы никто не догадался искать (угу, мой хладный труп тоже!), там ты могла жить в безопасности. Я убедил себя в этом, но что-то все равно беспокоило, поэтому и отдал Хафеле родовой перстень: даже слабенький маг с его помощью смог бы связаться со мной, передать послание, если бы что-то случилось с тобой. Но никаких посланий не было, ничего! Почему Хафела не сообщила?! — Фларимон не спрашивал у меня, это больше походило на возмущение.
Странная тенденция наблюдается, вам не кажется? Сперва тетушка Грета обманывала родителей и молчала о моем исчезновении, теперь тетушка Хафела… Ой, да не все ли равно? Ведь это уже не имеет никакого значения, с Фларимоном я встретилась, и вопреки чаяниям его родственницы известна как супруга принца. Правда, не так много людей знает, точнее нелюдей, а вообще-то эльфов. Да дядя Мий. А еще… Но что-то я отвлеклась.
— Я просил Хафелу позаботиться о тебе (угу, холить и лелеять, так сказать), просил беречь, но… Но сам не смог даже попрощаться. Я не мог найти слов, не знал как сказать, что боюсь за тебя, что за мной идет охота, что я… А теперь, наверное, поздно говорить о чем-либо. Да и не заслужил: ведь не я тебя, а ты меня спасла, — грустно усмехнулся принц, глядя куда-то вдаль.
Знакомое чувство — растерянность: я тоже смотрела на деревья, на тени, непонятно на что…
— Знаю, теперь знаю — надо было сразу все рассказать, но я не хотел подвергать тебя опасности. Однако сейчас, когда… — Фларимон вновь замирает, вновь не договаривает, только венок на пальце вертит.
Опасность… А не рассказать ли дражайшему супругу о том, сколько раз меня пытались украсть из-за золотого дара? Хотя нет, еще больше будет себя винить.
— И обряд этот… — рука Фларимона тянется к моей, будто желая коснуться дубового венка.
Вот только не надо мне лишний раз объяснять, как не нужен был этот обряд, как Фларимон его не хотел и прочая, прочая, прочая. Хватит, сама знаю. О! Зато удачный повод начать разговор об отмене обряда!
— Фла… кхм… Ваше высочество, это ведь не навсегда, не на вечность. И все еще можно исправить, — начинаю издалека, но иначе не получается: голос дрожит, так и хочется умолчать обо всем. Только тогда для чего было все случившееся? Для чего проделала такой долгий путь?
А начало принцу не понравилось (интересно, чем?): рука плетью повисла, так и не коснувшись кольца.
— Что исправить?
— Я выяснила кое-что о кольцах верности. Один человек, ювелир в Мальбурге, сказал, что кольцо можно снять. Правда, только по обоюдному согласию — но ведь это не проблема, все и так ясно. Причем в том самом месте и в присутствии того самого, то есть венчавшего пастыря. В нашем случае это должен быть волхв Нэра. Поэтому я и говорю, что не навсегда нас обвенчали. Да, придется ехать в Старый Лес, но тамошний леший обязательно нам поможет. Главное не затягивать с поездкой: по зимним морозам, да еще в лесу… — стараюсь говорить бодрым голосом, а самой реветь хочется, дурочка потому что: влюбилась однажды и все никак не разлюблю.