XLV
Часы пробили полночь, и все в Малфой-мэноре замерло: слышен был лишь только этот громкий гордый бой. Темную гостиную освещал лишь огонь волшебных свеч, что парили в воздухе. Люциус Малфой сидел на софе, сгорбившись, его локти упирались в колени, а руки были сомкнуты в замок. Костяшки пальцев побелели от напряжения. Он мысленно отсчитывал каждый удар, моля великого Мерлина, славного слизеринца и почитателя чистой крови, о том, чтобы все получилось. Вдруг, мужчина резко вскочил со своего места и подбежал к окну, отворив его. В гостиную влетел ночной ветер, качнув огонь магических свеч, но не погашая их: магия стерегла пламя. Вслед за ветром в комнату вспорхнула большая благородная птица, угольно-чёрный филин, уполномоченный по доставке специальной почты для клиентов банка Гринготтс. Пока Люциус отстегивал свернутый лист пергамента от лапки, его пальцы дрожали, не то от нервов, не то от возбуждения; филин чуть было не отдёрнул лапку от ледяного прикосновения кончиков. - Да, это оно, - бормотал мужчина себе под нос. - Это оно! Последнее он повторил уже громче. Часы пробили в двенадцатый раз. Наступило 2 мая 1999 года.
***
Под потолком кружили светлячки зачарованных свечей, едва перекрывая блеск звёзд на ночном небе, сотворённым Хогвартсом. Все в Большом зале застыли в волнительном ожидании. Нервно теребил в руках свой инструмент музыкант. Макгонагалл то и дело поправляла нарядную мантию. Ученики, особенно с младших курсов, неуверенно жались друг к другу, словно новорожденные котята. Панси раздраженно цокнула языком. Уж она-то воплощала собой исключительное спокойствие, бросая грозные взгляды на едва соображающего сонного Забини, который всю ночь потратил на отработку всех необходимых па. В этот день они открывали Бал. Честь спикера выпала заикающемуся Лонгботтому, хотя Панси предпочла кого-нибудь более подходящего. Они слишком много времени потратили на подготовку к этому торжеству, чтобы один толстяк (сбросивший, однако, десяток килограмм за Магическую войну) всё испортил. Около стола с пуншем уже примостился Уизли, который дружок Поттера. Сам герой остался за кадром: как бы Паркинсон ни крутила головой, нигде не могла его выловить. Внезапно под её ухом хохотнул Блейз. - Смотри, чета Малфоев тут, - игривая улыбка не покидала губ Забини. Панси судорожно вздохнула, поворачивая голову и мысленно уговаривая себя оставаться разумной, но сердце в груди стучало, как бешеное, а к щекам прилила кровь. В и без того душном зале стало жарче, и понадобились титанические усилия, что удержать себя в руках. Он посмотрел в ее сторону в тот же момент, когда она в яркой и блестящей толпе отыскала его фигуру. Их взгляды встретились. Они смотрели друг на друга всего несколько мгновений, но для Панси оно показалось вечностью. Время остановилось. Девушка искала в себе все те чувства, которые она, по идее, должна испытывать: разочарование, злость, злорадство, ненависть... Но ничего. Она провела рукой по волосам, заправляя за ухо выбившуюся прядь, смахнула невидимую пылинку с нарядного платья. Ей все равно. Это осознание развеселило. Не сдержавшись, она игриво улыбнулась. Драко, почуяв неладное, нахмурился. Но Панси уже было не до этого. Заиграла музыка, и девушка вцепилась в рукав Блейза. Забини ничего не сказал, лишь только вопросительно приподнял бровь. Так в его стиле. Панси уже неслась в сторону центра зала. Ей было все равно.