– Флексия, почему ты не обрела покоя? – спросила я напрямую.
Силуэт девушки замерцал, и я встревоженно выпрямилась.
О нет, неужели сейчас она уйдет, испугавшись моей настойчивости? Мягче надо быть, Лариса, мягче. Наверняка ей неприятно вспоминать обстоятельства своей гибели.
– Горе переполняет мое сердце, – негромко прошелестела девушка. – Меня предали в день, который должен был стать самым прекрасным и чудесным в жизни. В день, о котором мечтает любая девушка. В день моей свадьбы.
Ага! Я радостно кивнула, мысленно зааплодировав своей догадливости. Стало быть, я не ошиблась. Передо мной действительно неупокоенная душа несчастной невесты.
– Как грустно, – сочувственно протянула я. – Как это произошло?
Призрак опять замерцал, на этот раз сильнее.
– Осторожнее!
Я вздрогнула от неожиданности, услышав Гейба, который зло зашептал прямо мне на ухо.
– Лариса, умерь свой пыл, – продолжил он все так же тихо. – Я с трудом убедил эту Флексию прийти сюда. По-моему, ей лет шестнадцать, не больше. Очень робкая и боязливая.
– Прости, что я так напираю на тебя, – тут же забормотала я извиняющимся тоном. – Но мне кажется это очень несправедливым и жестоким. Смерть – это всегда очень больно. Но гибель в таком юном возрасте и накануне собственной свадьбы… Даже страшно представить, как ты расстроена.
Мерцание прекратилось, и я украдкой перевела дыхание. Впору открывать курсы по общению с мертвыми.
– Счастье переполняло меня в этот день, – пролепетала девушка, нервно комкая в руках край фаты. – Мое сердце было готово разорваться от любви! Я была не в силах поверить такому чуду. Сам Джестер Курц обратил на меня внимание и предложил свою руку и сердце.
От неожиданности я икнула. Так сильно вздрогнула, что пламя свечей опасно затрепетало от резкого движения.
Как это – Джестер Курц?
– Тебе знаком Джестер? – спросила девушка, заметив мою реакцию на это известие.
– Э-э, да, – осторожно протянула я. – Ну так. Встречались пару раз.
– Он еще жив? – продолжила допытываться обманутая невеста.
– Да в общем-то, на здоровье не жалуется, – честно сказала я. Кашлянула и полюбопытствовала: – А должен?
– Я прокляла своего убийцу перед смертью! – гордо провозгласила Флекция. – Божьи жернова правосудия мелют медленно, но верно. Рано или поздно Джестер ответит за свое преступление! И ответит жестоко!
Естественно, я собиралась как следует расспросить ее о том, что все это значит. Как-то не верится мне, что Джестер – убийца.
«Ага, а еще вчера ты и подумать не могла, что он женат, – язвительно шепнул внутренний голос. – У этого Джестера, оказывается, самые настоящие, а не фигуральные скелеты в шкафах припрятаны».
Но внезапно призрак несчастной девушки вспыхнул разноцветными бликами – и исчез. Огонь свечей зашипел, окунувшись в раскаленный воск, а потом и вовсе погас. Однако темнота не продлилась долго – под потолок уже взмыла магическая сфера.
Я приглушенным восклицанием зажмурилась, почувствовав, как глаза наполнились слезами от столь резкой перемены освещения.
– Ну и что тут происходит? – услышала я гневное от дверей и без проблем узнала голос Джестера. – Лариса, какого демона ты устроила?
Ох, явился и не запылился! Кажется, у кого-то сейчас будут огромные проблемы. И этот кто-то – я.
Глава третья
– Ты устроила ритуал некромантии. – Джестер раздраженно вышагивал по комнате, словно сбивая каждое слово в мою повинно склоненную голову. – В моем доме! В доме главного инквизитора Орленда.
Я молчала, рассматривая тугую повязку на своем запястье и не смея поднять на Джестера глаз.
Ишь, как кипятится. Ну да ладно. Пусть выплеснет свой гнев – а после и я выложу все свои претензии, коих, к слову, накопилось не меньше, если не больше.
Но надо отдать ему должное: кипятиться и выговаривать свои претензии он начал не сразу. Сначала перевязал мне руку, поинтересовался, хорошо ли я себя чувствую, и лишь после этого принялся ругаться.
– Лариса, ты хоть представляешь, что это значит? – Джестер остановился и тяжело уставился на меня сверху вниз.
Я сочла вопрос риторическим, поэтому предпочла сохранить молчание.
– Просто безумие какое-то! – Джестер, как и следовало ожидать, вновь заговорил. Нет, он не кричал. Впрочем, по-моему, за все время нашего знакомства он ни разу и ни на кого не повысил голоса. Вот и сейчас он почти шептал. И, судя по всему, это означало у него крайнюю степень бешенства.
Честное слово, лучше бы кричал! Шипит, словно гигантская змея. Как бы ядом не подавился.