Но понять пока не удавалось. А потом стало не до того: Сергей услышал шаги. Прислушавшись, он понял, что это не те злобные, ревущие существа — они, кажется, все еще оставались за дверью коридора, на лестнице.
Но тот, кто неумолимо приближался к двери, возможно, был еще страшнее! Еще опаснее!
Сергей заметался по ординаторской, бестолково натыкаясь на вещи, опрокинул одну из ламп, смахнул со стола бумаги и книги. Ему пришло в голову, что надо забаррикадировать дверь, и он поволок к ней один из столов. Но, придвинув, все равно не чувствовал себя в безопасности.
Страх душил его, не давая возможности соображать здраво. Сергей замер у окна, в панике глядя на дверь. Шаги звучали уже совсем рядом.
Он представил, как жуткое создание бродило по черному пустому городу, прислушиваясь, принюхиваясь, пытаясь понять, не осталось ли живых. Свет не был ему нужен: порожденное тьмой, потустороннее существо отлично видело в темноте, ведь та была его стихией.
А теперь оно пришло сюда, в больницу, безошибочно отыскав нужный этаж и нужную дверь, потому что чувствовало ужас Сергея точно так же, как услышало за многие километры биение его испуганного сердца.
Шаги замерли под дверью.
Сергей зажал рот руками. Хотел зажмуриться — и не мог. Стоял и смотрел, как ручка двери медленно поворачивается, готовясь впустить того, кто стоял снаружи. Письменный стол легко отъехал в сторону, как будто не имел никакого веса, открывая дверной проем.
— Нет! — обреченно простонал Сергей. — Я не хочу!
На пороге ординаторской показалась фигура.
Высокий человек в белом халате стоял и смотрел на Сергея, в глазах его читались сострадание и потрясение.
Они глядели друг на друга, а потом человек тихо проговорил:
— Сергей. Вас ведь так зовут? Вы помните свое имя?
— Кто вы такой? Зачем явились сюда? Убирайтесь!
Сергей почувствовал, как сквозь страх проступает ярость: что ему нужно? Что им всем нужно? Почему они мучают его, продолжают мучить?
Комната будто бы вздрогнула, книги посыпались с полок, как костяшки домино.
— Не нужно меня бояться, — сказал человек. — Меня зовут Максим, я врач. Пришел помочь вам.
— Помочь? Вы психиатр? Хотите сказать, я псих, мне все чудится?
Назвавшийся Максимом грустно покачал головой.
— Я хирург. Недавно сюда устроился, работаю в этой больнице…
— Нет уже никакой больницы! И города нет!
Максим взъерошил волосы рукой.
— Город есть, Сергей. И больница никуда не делась. Это вас — нет.
На Сергея будто опрокинули ушат ледяной воды. Что несет этот докторишка? Как это — нет? Вот же он: руки, ноги, тело…
Но, качая головой, отказываясь верить, Сергей понимал, что странный доктор прав. Обрывок какой-то мысли вился в его голове, не давая ухватить себя за хвост.
А Максим продолжал:
— Вы умерли в этой больнице почти двадцать лет назад. Умерли, но остались здесь, потому что…
И вот тут Сергей схватил упрямую, не дававшуюся ему мысль.
Все внутри осветилось огненным светом, вспыхнуло — и этой яркой вспышкой осветилось сразу все.
Операция, которую ему сделали, прошла неудачно. Сначала все было нормально, его даже перевели в палату из реанимации на второй день, но потом что-то пошло не так. Среди ночи Сергею стало плохо. Будить соседей по палате он не стал, поднялся с кровати и пошел к медсестре.
Только ее на месте не было.
Сергей позвал — она не отозвалась. Коридор был пуст.
Боль нарастала, накатывала волнами, разрывала внутренности, вгрызаясь в них.
Сергей, опираясь на стену, пошел в ординаторскую, но дверь была закрыта. Он стучал и звал на помощь, но ему ответили, что нечего ломиться среди ночи, еще что-то говорили — он уже не слышал.
Непослушные ноги отказывались его держать, и Сергей стал падать. Заваливаясь на бок, увидел, как дверь все-таки открылась, показалось смущенное и в то же время сердитое лицо врача. За плечом его маячила растрепанная медсестра.
«Вы виноваты! Убили меня!» — такова была последняя мысль, которую вытолкнуло на поверхность гаснущее сознание.
После была темнота — и в этой темноте Сергей просыпался раз за разом, не помня себя, не понимая, где он, что творится вокруг. Вернее, на самом деле, глубоко внутри себя он знал…
Но не было сил по-настоящему осознать, принять, поверить.
— Того врача уволили: ваш случай был не первым. Вы злитесь, — говорил Максим, — и ваша ненависть держит вас тут, не дает уйти. Знаете, вы ведь стали легендой этой больницы, страшной историей о призраке, которую рассказывают шепотом. Ординаторская пустует, врачи боятся оставаться тут по ночам: мебель двигается сама собой, книги падают с полок, слышен плач, чьи-то шаги и тихий голос.