Хоффмана, конечно, контузило, но Эван тоже ударился головой, однако соображал, видимо, вполне нормально. Хоффман чувствовал, что контузия не может извинить того, что он проглядел очевидное.
— Ну ладно, давайте считать, что это отвлекающий маневр, побережем снаряды.
— И еще одно. Большие орудия нужно обслуживать. Чем дольше мы ведем огонь из этих крошек без обработки стволов, тем менее прицельным становится наш огонь. Они это наверняка понимают.
— Но у нас еще много времени, верно?
— Не так уж много. Чистку необходимо проводить через каждые триста выстрелов, то есть очень скоро.
— Сколько уже сделано?
— Около двухсот.
— Однако мне кажется, что наша главная проблема — пополнение запасов.
— Да, сэр. Так оно и есть.
Хоффман похлопал Эвана по спине:
— Хорошая работа. А теперь вызовите смену и отдохните.
Хоффман теперь был уверен, что разобрался в тактике врагов. «Война на истощение, диверсии, изоляция». Однако он по-прежнему не совсем понимал, зачем нужно держать перевал Анвегад закрытым. Но в любом случае Кузнецкие Врата стоили того, чтобы овладеть ими, даже ценой огромных усилий и длительной осады. Об этом не нужно было строить догадок. А ему просто надо было держаться. У него было электричество, неограниченное количество воды, продукты и боеприпасы — по крайней мере, пока. Он заглянул в соседнее помещение, чтобы проверить, как там дела у Пада с песангами, затем уселся за стол у радиопередатчика и связался со штабом бригады в Дакаре.
— Центр, у нас дело пока не движется, — начал он. — Где ваш «Бегемот»?
— Мы не можем вам его доставить. Инди прорвали фронт у Мендурата, они контролируют шоссе. Надолго вам хватит припасов?
— Продуктов и снарядов дней на двенадцать.
— Значит, ситуация не критическая.
— Вот почему я и прошу вас о помощи уже сейчас.
— Мы прекрасно знаем, что у вас происходит, лейтенант. Вы в состоянии удерживать крепость?
— Она стоит на горе. Мы можем удерживать ее до последнего человека, если понадобится. Но послушайте, у меня здесь пять тысяч гражданских, и, если дела пойдут плохо, мне будет некуда их эвакуировать.
На другом конце помолчали.
— Это нам тоже известно. Но мы не в состоянии ничего предпринять до тех пор, пока не будем снова контролировать весь Кашкур. Держите нас в курсе.
Хоффман начал уже чувствовать себя назойливым попрошайкой, как будто на самом деле у него нет никаких проблем, а Центр просто слишком вежлив, чтобы прямо ему об этом сказать. Если бы Кузнецкие Врата были обычной базой, не такой важной для них, в его распоряжении имелось бы множество других путей, например отступление. Но это была не обычная база.
Нужно было готовиться к худшему. Именно этому его учили. Анвегад был не просто военной базой, это был город, полный мирных жителей. А это все меняло.
Но, как ему напомнил Центр, ситуация пока не была критической.
Если песангам удастся ликвидировать врагов, забравшихся в тыл, тогда Хоффман, возможно, сумеет найти способ расчистить перевал.
Он отправился в комнату, где проходил инструктаж. Шестеро песангов в компании Сэма Бирна собрались у разложенной на столе карты. Они намечали участки, которые необходимо обследовать. Для такой огромной территории шести человек явно было мало.
— Не волнуйтесь, сэр, мы сможем это сделать, — успокоил его Бай Так. Он поправил ремни, на которых крепилось снаряжение, и карандашом отметил что-то на своей сложенной карте. — Ночью гораздо лучше.
В этот момент с севера отчетливо донесся взрыв. Однако он казался далеким. Первой мыслью Хоффмана было то, что противник уничтожает месторождения Имульсии, и, выйдя на металлическую галерею, он поискал на горизонте алое зарево. Но небо было по-прежнему совершенно черным.
Он все равно включил рацию:
— Центр, это Кузнецкие Врата, что происходит к северу от нас? Километров пятнадцать-двадцать. Слышен мощный взрыв, но мы ничего не видим.
— Ничего нет, Кузнецкие Врата. Если мы получим сообщение, то свяжемся с вами.
Прежде чем кто-нибудь сообщит о нападении, могут пройти часы. Хоффман знал, что расслабляться рано. Он немного подождал на галерее, размышляя, имеются ли у инди прицелы ночного видения, затем решил, что ценой собственной жизни вряд ли стоит это выяснять, и вернулся в здание. Песанги уже отправились в горы. Он даже не слышал, как они ушли. А здесь, в горах, в такую погоду трудно было не слышать чего-либо.