— Козлятина, — сообщил артиллерист Джаррольд. — Бай со своими парнями подарил нам пару коз, на которых они наткнулись в горах. В темноте, конечно. Без шума. Они освежевали их, разделали и принесли сюда.
— Не важно. Главное, что это не суп из убитых снайперов.
— Может, нам следует распространить слухи о людоедстве, тогда уж инди точно наложат в штаны, сэр.
— Думаю, страха получить мачете по голове уже достаточно.
Сперва Хоффман думал, что эти шестеро песангов мало чем ему помогут, однако они оказались отличными солдатами, действовали отважно и изобретательно. Бай Так с самого начала показал себя прирожденным лидером, готовым идти на любой риск — как будто он проверял самого себя. Почти каждую ночь они убивали по врагу и приносили на базу полезное снаряжение. Это должно было поумерить прыть инди, скрывавшихся в горах.
— Сэр, — Карлайл просунул голову в дверь, — я только что разговаривал со штабом. Они направляют из Ибири «Корву» с водой, лекарствами, продуктами и горючим. Вертолет набит до отказа, не знаю, сможет ли он до нас долететь.
— Вот черт, эти старые развалины еще летают? — удивился Бирн. — Давайте надеяться, что все получится.
— Они хотят здесь сесть? — спросил Хоффман. Древний вертолет не может сбросить здесь груз, подумал Хоффман, он только привлечет внимание артиллеристов-инди, если, конечно, до этого не рухнет в ближайшее ущелье. — Потому что зависать над городом — значит самому напрашиваться на неприятности.
— Мы что-нибудь придумаем, — пообещал Карлайл. — Расчетное время прибытия — два часа.
Целый мир мог измениться за несколько секунд. Хоффман позволил себе слабую надежду на лучшее и не стал вызывать Лакар и спрашивать, почему они смогли поднять в воздух «Корву», но не сумели доставить в крепость бульдозер. Эти старые ведра могли нести бульдозер на подвесе. Однако продукты сейчас были важнее. Бульдозер он попросит потом.
— Ладно, Бирн, давайте расставим охрану. К нам летит большая неповоротливая птичка. Джаррольд, непосредственно перед посадкой начинайте обстрел позиций противника. Отвлеките их от вертолета.
Хоффман вышел, чтобы осмотреть возможное место посадки вместе с Карлайлом, надеясь, что к его возвращению суп из козлятины еще не закончится. Ремень уже болтался на нем, а жировых запасов на черный день у него не было. Он пошел за Бирном по галерее, окаймлявшей крышу, и они обследовали участок местности, лежавший к северу от крепости.
Там были сплошные скалы. «Корве» придется зависнуть и сбрасывать груз из открытого люка. Но в таком случае разумнее было бы зависать прямо над городом. Хоффман решил поговорить об этом с пилотом, когда тот увидит местность своими глазами.
Бирн повозился с полевым биноклем, как будто собирался с силами, чтобы начать неприятный разговор.
— У нас меньше сухого пайка, чем я думал, сэр, — заговорил он. — Может, я ошибся, когда считал коробки. Очень не хотелось бы думать, что гражданские таскают у нас продукты.
— Они не такие, — возразил Хоффман, сам не веря своим словам. Люди воруют все, всегда, везде. В Берефусе им приходилось ставить вооруженную охрану около машин «скорой помощи», чтобы не дать местным сливать горючее, пока санитары уходили за телами. — Кража военного имущества во время боевых действий карается смертной казнью.
— Ага.
Хоффман решил, что сейчас можно заодно поговорить и о том, что не давало ему покоя:
— Если нам удастся эвакуировать гражданских, Сэм, я хочу, чтобы вы ушли вместе с Шераей. Я хочу, чтобы вы оба ушли отсюда живыми.
Бирн прошелся по галерее, опустив голову. Внизу змеилась длинная очередь горожан, ожидавших раздачи хлеба. Хоффман решил не сообщать им о приближении грузового вертолета, пока груз не будет получен в целости и сохранности и они не убедятся в том, что это ящики с продуктами, а не подшипники, предназначенные для другой базы.
— Это очень великодушно с вашей стороны, сэр, — наконец заговорил Бирн. — Но она вряд ли согласится оставить город. А я не оставлю своих товарищей.
Хоффман знал, что Бирн именно так и ответит. Придется искать другой способ заставить их уехать.
В конце концов люди Анвегада узнали новость о подвозе припасов. «Корву» было слышно за несколько километров; этот гул, то усиливающийся, то ослабевающий, Хоффману не доводилось слышать уже несколько лет. Она была старой и неповоротливой, требовала много горючего, но она еще летала, и, когда он заметил над вершинами гор дрожащий черный силуэт, медленно приближавшийся из золотистой мглы, картина тронула его до глубины души. Он подумал о несчастном капитане Сандере и о том, что бедняге захотелось бы перенести эту сцену на бумагу.