Я чуть не заскрежетал зубами, отворачиваясь. Боже! Надеюсь, она не заметила…
Требовалось еще одно отвлечение, но на этот раз мне не нужно было его придумывать. Медные корабельные часы на стене показывали, что я опоздал на пять минут.
— Скажи, Мэри. Был ли здесь респектабельно одетый мужчина, возможно, лет двадцати? У него ещё короткие, каштановые волосы. И зовут его Уильям Гаррет.
Она покачала головой:
— Нет, Фостер. В середину недели всегда так, вот пятница — «рыбный день», как говориться. Людей будет побольше позже, когда рыбаки вернуться из доков. Но, боюсь, я не видела человека, которого ты описываешь.
— Я должен был встретиться с ним, — начал я объяснять, но потом пожала плечами. — Неважно. Он или опаздывает, или возможно нашёл себе работу. Он бухгалтер.
— Ну, нам могут понадобиться бухгалтеры в оптовых магазинах, — предложила она.
— Да, я уверен, что это так и есть.
Это было очевидно. Вероятно, он нашёл своего друга мистера Пойнтера и так же нашёл работу. Я искренне желал ему всего наилучшего.
После ещё нескольких небольших разговоров я сделал свой заказ, который Мэри мне рекомендовала: суп, жаренные моллюски Ипсвича и полосатый окунь, фаршированный каменным крабом. Я всегда был в восторге от такой еды и чувствовал себя плохо, потому что Лавкрафт, тоже уроженец Новой Англии, никогда не ел её из-за отвращения к морепродуктам. Однако мои глаза с трудом удерживались, чтобы не пялиться на Мэри, когда она проходила по залу мимо меня. Она просто такая… красивая. В конце концов, люди за другим столиком ушли, и из ресторана вышел мужчина, который, казалось, направлялся вниз по улице. Следующее, что я помню, это как Мэри сидела напротив меня и пила чай.
— Мне очень нравиться твоя компания, Мэри, но твой работодатель не будет против?
— Не беспокойся о мистере Рэксолле, — она извинилась, и отпила из стакана. — Каждый вечер в семь часов он ходит в бар — к Карсвеллу — по меньшей мере на три кружки. Так что, я тоже могу сделать перерыв, пока твоя еда готовиться.
— Здорово! — воскликнул я.
Её глаза сверкали, как алмазы, и теперь, когда она освободилась от сетки для волос, которую носила в магазине мороженого, я мог насладиться её темно-русыми волосами. Когда я поймал себя на том, что наблюдаю, как её губы окружают соломинку, я почти съёжился от внезапного эротизма.
— Ну, как прошла твоя прогулка? — спросила она.
— Великолепно, Мэри. Я уверен, что обошёл почти весь город.
— А в доках ты был?
— Да, и в доках я тоже прогулялся.
— Не расстраивайся, если рыбаки были не слишком дружелюбны, — добавила она.
— Вообще-то, мой друг мистер Гаррет предупреждал меня об этом, но на самом деле я почти и не видел их.
— Это потому, что они… как это слово? — кончик пальца коснулся её рта. — Собственники.
Это показалось мне любопытным.
— Собственники? Что ты имеешь в виду?
— Они не любят чужаков, Фостер, — продолжила она. — Чужаки не должны шнырять в нашей гавани, они должны оставаться на расстоянии. Мы не отправляем свои лодки в Рокпорт или Глостер. Почему им тогда должно быть разрешено посылать свои сюда?
Теперь, кажется, я начал понимать; это был территориализм, о котором с такой горечью рассказывал Ондердонк. «Чужак» из другого портового города мог легко заметить, где рыбацкие лодки Иннсвича забрасывают сети, а также их расписание.
— Кажется, это справедливо, — сказал я, — и я рад, что рыбная промышленность твоего города процветает. Я только надеюсь, что у тебя тоже всё хорошо, Мэри.
— У меня? Да всё в порядке. Я сразу стала получать больше с новым законом «O минимальной зарплате», и с тех пор, как мне исполнилось двадцать пять, я стала ежемесячно получать дивиденды от Городского Совета.
— Городской… Совет? — я вяло усмехнулся. — Это звучит немного социалистично.
— Они занимаются распределениям прибыли города для жителей, которые работают и вносят свой вклад в местную экономику, — объяснила она. — В основном это связано с рыбной ловлей. Я вот получаю дивиденды уже три года, и каждый год процент немного растёт. — Затем она понизила голос и продолжила почти шёпотом: — Стыдно признаться, но у нас в доме даже нет настоящей мебели, но в этом году, благодаря Совету, я смогу её купить.
От этих слов у меня упало сердце, и я вспомнил, как побывав у нее дома, увидел самодельные вещи, которые бедность Мэри заставляла ее использовать в качестве мебели.
— Ты сильная женщина, Мэри, воспитывающая одна своих детей, заботящаяся о больном брате и отчиме. Твоя стойкость поражает. Должен признаться, сегодня я познакомился с твоим сыном Уолтером. Он замечательный парень.