– Ну, – сказал Кош, – допустите такую мысль, что я убийца!.. Но позвольте сказать вам следующее: если завтра я, купив свежий номер «Солнца», не найду в нем информацию, которую только что вам сообщил, я тотчас же передам ее вашему конкуренту, «Телеграфу». Тогда уж вы сами разбирайтесь с Шенаром. Поверьте мне, выбросьте шесть строк и замените их моими…
– Еще одно слово, когда вы узнали?..
Кош осторожно повесил трубку, вышел из будки, вернулся в зал и стал пить кофе маленькими глотками, как человек, довольный успешно оконченным делом. После этого, заплатив за кофе банковым билетом – единственным, имевшимся у него и фигурировавшим в его бумажнике «для виду» целый год – от 1-го января по 31-е декабря, – он поднял воротник пальто и вышел. На пороге он остановился и сказал себе:
– Кош, милый друг, ты великий журналист!
III
Последний день Онисима Коша, репортера
Секретарь редакции «Солнце» еще минут пять кричал, суетился и бранился у телефона.
– Алло! Алло! Боже мой! Да отвечайте же!.. Скоты! Они нас разъединили! Алло! Алло!
Он бросал трубку и начинал опять с бешенством звонить.
– Алло! Станция! Вы нас разъединили!
– И не думали. Это там, вероятно, повесили трубку.
– В таком случае, это ошибка. Соедините опять, пожалуйста.
Через несколько минут послышался голос, но уже не тот, который говорил раньше:
– Алло! Вы спрашиваете?
– Это отсюда мне телефонировали?
– Да, действительно, отсюда телефонировали недавно, но я не знаю, вам ли.
– Скажите, пожалуйста, с кем я говорю?
– Из кафе «Пауль», площадь Трокадеро.
– Отлично. Будьте любезны сказать мосье, говорившему со мной, что мне нужно ему еще кое-что сообщить.
– Невозможно, мы сейчас закрываем, к тому же этот мосье уже должен быть далеко.
– Можете ли вы описать мне его внешность? Знаете вы его? Это ваш постоянный посетитель?
– Нет, я его видел в первый раз… Но описать могу, ему на вид лет тридцать, он брюнет с маленькими усами… Кажется, он был во фраке, но я не обратил на это особенного внимания.
– Благодарю вас, простите за беспокойство…
– Не за что. До свиданья.
– До свиданья…
Секретарь редакции недоумевал, как ему поступить. Напечатать ли сообщенную ему новость или подождать следующего дня. Если известие верно, то было бы обидно дать другой газете воспользоваться им. Ну, а если все это ложь?.. Нужно было немедленно принять какое-нибудь решение.
Подумав хорошенько, он пожал плечами, выбросил несколько строк иностранных известий и заменил их следующими.
УЖАСНАЯ ДРАМА
Только что получено известие, что в № 29 по бульвару Ланн, в доме, занимаемом одиноким стариком, открыто преступление. Он найден с перерезанным горлом. Один из наших сотрудников немедленно отправляется на место происшествия.
Сообщено в последнюю минуту нашим частным корреспондентом.
Несколько минут спустя машины работали полным ходом, а в три часа утра триста тысяч экземпляров направлялись к различным вокзалам, разнося повсюду известие о преступлении на бульваре Ланн. В три четверти пятого половина парижского издания была готова. Секретарь редакции, все время следивший за работой, посмотрел на часы и велел позвать посыльного.
– Отправляйтесь сейчас же на улицу Дуэ к мосье Кош и попросите его немедленно приехать сюда переговорить о важном деле, – сказал он, а про себя подумал:
– Таким образом этот неисправимый Кош не сможет разблаговестить эту новость. Если она окажется ложной, то примечание, что это частная корреспонденция, снимает с меня всякую ответственность; если же это правда, то ни один из наших собратьев ею не воспользуется. Ах, если бы Кош был серьезным человеком, я бы его тотчас известил. Но доверьтесь-ка этому молодцу, который самым невинным образом, с самыми наилучшими намерениями разнес бы эту весть по всему Парижу, – прелестному, но невозможному шалопаю, выбравшему именно эту ночь, чтоб не явиться в редакцию. Как раз, когда он нужен, его и нет. Ну, да что…
Довольный успешным разрешением вопроса, он зажег трубку и проговорил, потирая себе руки:
– Милый мой, ты изумительный секретарь редакции…Онисим Кош только что заснул, когда посыльный «Солнца» позвонил у его двери. Он сразу проснулся, прислушался, размышляя, не сон ли это, но после второго звонка он поднялся с кровати и спросил сонным голосом:
– Кто тут?
– Жюль, артельщик «Солнца».
– Подождите минутку. Я открою.
Он зажег свечу, накинул халат и открыл дверь, порядочно рассерженный:
– Что случилось, чего вам от меня нужно?
– Мосье Авио просит вас немедленно приехать.
– Ну, нет! Да он шутник, твой мосье Авио! Еще и пяти часов нет!
– Извините, уже 5 часов и 20 минут.
– 5 часов 20! В такой час не стаскивают добрых людей с кровати. Скажите ему, что вы меня не застали дома… До свиданья, Жюль.
И он толкнул его к выходу.
– Что же, я уйду, – проговорил Жюль, – только все же я думаю, что дело важное, все насчет этого…
– Насчет чего?
Жюль вынул из кармана еще не просохший номер газеты, свежие чернила которого прилипали к пальцам. Он раскрыл его на третьей странице и показал в самом низу ее, в отделе последних известий, описание убийства на бульваре Ланн. Пока Кош пробегал глазами эти строки, он прибавил:
– Это известие передано нам по телефону, когда газета была уже почти набрана. Если это не утка, то тип, который сообщил все это, заработал в одну ночь, наверное, франков двадцать пять.