— Вот она, расплата за славу, — истекая кровью, с трудом двигая болтавшейся раздробленной челюстью, еле слышно прошептала Розалия Сандерсон и испустила дух.
Бессонная ночь капитана Джексона
Начальнику отделения полиции Рокдейла совершенно не спалось: часы на тумбочке давно уже показывали за полночь, а он все продолжал ворочаться с боку на бок.
Рядом, как ни в чем не бывало, мирно похрапывала его жена Берта, но не эта «музыка» мешала Джексону уснуть: к храпу своей благоверной он уже давным-давно привык, и, нужно признаться, эти ее ночные серенады после тридцати лет совместной жизни, напротив, даже как-то успокаивали и убаюкивали его.
Причиной бессонницы капитана была его стычка с детективом Фальконе, произошедшая днем в отделении полиции. Обычно спокойный, сдержанный и весьма уравновешенный Джексон не на шутку рассвирепел и до сих пор не мог прийти в себя: из головы все никак не шли брошенные ему в лицо обвинения Питера в неспособности контролировать ситуацию и даже в гибели людей. Потом были еще всякие оскорбления и, наконец, этот его бред насчет вернувшегося с того света мертвеца.
Сменив в сотый раз позу, поправив одеяло и уткнувшись лицом в подушку, капитан предпринял последнюю решительную попытку уснуть. Он полежал так минут десять, но сон, похоже, приходить так и не собирался, а голос в голове не намерен был затихать, поэтому блюститель закона в сердцах скинул с себя одеяло и, встав с кровати, сунул ноги в меховые тапочки.
В квартире семейства Джексонов время словно застыло. Любой зашедший к ним в гости человек как будто бы возвращался в прошлое. Дом был обставлен мебелью тридцати-, а то и сорокалетней давности. Но, несмотря на весьма устаревший интерьер, все здесь смотрелось на редкость гармонично и сверкало чистотой. Предметы мебели и бытовая техника, которым давно бы уже пора было развалиться, сломаться и отправиться на свалку, выглядели словно вчера купленные и лучезарно сверкали своей давно вышедшей из моды красотой. Дети четы Джексонов давно уже выросли и жили отдельно, лишь изредка навещая родителей в дни значимых семейных событий или по большим праздникам.
Часы над кроватью показывали без четверти два. Скорчив недовольную гримасу, капитан начал расхаживать по комнате взад-вперед, дергая себя за усы и продолжая прокучивать в голове события прошедшего злосчастного дня. Мысли лихорадочно сменяли одна другую, и он все больше распалялся.
Да как смел этот Фальконе в чем-то его обвинять, оскорблять, да еще и устраивать эту сцену в его собственном кабинете, поставив его авторитет под сомнение, унизив перед всеми подчиненными?! И ведь слышали эту ссору уж точно все в отделении, а если кого-то и не было поблизости, то все равно они незамедлительно узнали подробности из уст других! И кого этот сосунок посмел оскорблять?! Его! Человека, который всю жизнь проработал в этом самом отделении, отдал полжизни этой работе и так долго находился на посту главы полиции Рокдейла! Нет, понятное дело, Фальконе был расстроен смертью Лэнса: потеря напарника уже не шуточное дело, а если он к тому же твой лучший друг с детства… Он и сам был огорошен вестью о смерти Лэнса: все-таки детективом тот был хорошим, к тому же уравновешенным и пунктуальным — не то что этот итальянец, которого и успокоить-то мог только Дик. Да, Питер в этот раз перегнул палку, тут и говорить нечего, но стоит ли его после всего этого прощать? Вот в чем вопрос! С одной стороны, Питер как детектив ничем не хуже своего покойного друга, да и ситуация в городе сейчас такая, что каждый человек на счету, но эти его несдержанность, излишняя эмоциональность, а теперь еще и эта выходка, этот бред сумасшедшего. Можно ли доверять жизни людей такому человеку? Да уж, тут так сразу и не скажешь.
В конце концов, намотав немало шагов, расхаживая туда-сюда по комнате, бормоча что-то под нос и непрерывно дергая себя за усы, капитан Джексон пришел к выводу, что простит Фальконе, если тот придет к нему сам и публично принесет свои извинения, а также, разумеется, откажется от всего этого бреда насчет призрака Билла Уотса.
Пытаясь справиться со своими навязчивыми мыслями и мечась по квартире, капитан не заметил, как его жена Берта проснулась и теперь сидела на кровати, с удивлением взирая на мужа.
— Дорогой, с тобой все порядке? Ты ведешь себя как-то странно, — сонным голосом спросила она.
— А, да ничего страшного, у меня просто обострилась подагра, — как можно более убедительным тоном сказал Джексон, — но мне уже гораздо лучше. Я сейчас только схожу в туалет и снова лягу, а ты пока засыпай, — торопливо добавил он.