Дуглас кивнул в знак согласия и повел детектива по темным, мрачным коридорам канализации, стараясь идти по неторопливо струящемуся потоку человеческих испражнений без звука, без всплеска.
Однако уже спустя пару минут Фрэнк в нерешительности остановился, внимательно всматриваясь в разветвляющийся проход.
— Этого не может быть! — тихо воскликнул он.
— Что такое? — тревожно спросил Фальконе, хотя уже понял, что от ответа не стоит ждать ничего хорошего.
— Я знаю все эти коридоры как свои пять пальцев и абсолютно уверен, что здесь не должно быть этих двух проходов. Чертовщина какая-то!
— Тем не менее они есть.
— Да! Но будьте уверены, детектив, я еще не выжил из ума: здесь абсолютно точно должен быть поворот направо, а никак не то, что мы с вами видим. Здесь просто не может быть этих двух разветвляющихся коридоров! Вы ведь тоже их видите?
— Да, конечно, я их вижу. Ну что ж, пожалуй, с нашей стороны было слишком самонадеянно считать, что все будет так просто. Мы-то думали, что придем, переключим задвижки и спокойно уйдем отсюда, а потом еще и смоем этого гада в преисподнюю. Хотя, признаться, именно на это я и рассчитывал.
— Но что нам теперь делать, детектив? Как мы сможем добраться до нужного места? Я совершенно не представляю, куда нам теперь идти.
— Дайте-ка подумать.
Питер, глядя на проплывающие мимо него фекалии, погрузился в размышления. Сначала ему в голову совершенно ничего не приходило, но потом одна смутная идея все же посетила его светлую голову.
— Вы сказали, что этих двух проходов здесь быть не должно?
— Совершенно верно, — не понимая, к чему клонит детектив, ответил Фрэнк.
— А теперь присмотритесь хорошенько и подумайте: вам хоть чем-то знакомо это место? В смысле, есть ли подобное разветвление в других тоннелях, не здесь?
— Хм… сложно сказать… но вообще… Стойте, а ведь мне и правда знаком этот участок! Это же те два прохода, которые находятся под зданием почты. Но этого просто не может быть, поскольку это очень далеко от того места, где мы спустились. Мы никак не могли здесь оказаться, мы же прошли всего ничего, — в замешательстве повторял Дуглас.
— В городе орудует призрак маньяка, который убивает людей, вылезая из унитазов и раковин, так что все может быть. Не забывайте, мы находимся сейчас не просто в канализации, а в том месте, которое стало его обиталищем, поэтому, видимо, теперь тут все несколько изменилось. Возможно, это какие-то перемещения в пространстве и времени или еще что-то в этом роде? Я понятия не имею, что это может быть и как это происходит, но очень надеюсь, что все это не подстроено специально лично Уотсом для того, чтобы мы сами пришли прямо к нему в лапы.
— О боже, так, может, нам тогда стоит сначала подняться наверх и все тщательно взвесить с учетом новых фактов? Здесь за левым поворотом должен быть выход на поверхность.
— Если все это подстроено злобным призраком, то едва ли он даст нам улизнуть, а если нет, то нам тем более не стоит терять времени. Неизвестно еще, сколько придется здесь ходить, прежде чем мы найдем нужное нам место, так что в любом случае я считаю, что мы должны продолжать путь. Какой из этих коридоров быстрее приведет к нужным нам задвижкам?
— Хорошо, наверное, вы правы. Тогда нам нужно идти направо, здесь должно быть гораздо короче.
Питер и Фрэнк с упорством продолжили искать путь, который вывел бы их наконец к цели, но по-прежнему безуспешно слонялись по бесконечным коридорам канализации, попадая то в одну, то в другую его часть. Несколько раз им казалось, что они почти достигли долгожданных вентилей, но каждый раз, когда за поворотом должно было появиться нужное место, они попадали в совершенно другую части канализации, за много миль до необходимого им участка.
Детектива уже воротило от этого мерзкого стойкого запаха человеческих отходов, и он готов был сдаться и, плюнув на все, попробовать выбраться наружу. Но Фрэнк, который какое-то время назад сам высказал эту идею, теперь упрямо шел к цели без отдыха, не останавливаясь ни на минуту. Несмотря на свой жалкий вид, Дуглас, казалось, воспрянул духом, и в его глазах вновь горел огонь. Убитому горем отцу придавала сил мысль, что дочь его должна быть отомщена, а ублюдок, ее убивший, — понести заслуженное наказание, пусть даже если он и так уже мертв.