Так, переходя от одного воспоминания к другому и размышляя о превратностях судьбы, детектив Лэнс не заметил, как подъехал к церкви Святого Матфея.
Невероятно, но здесь ничего не поменялось с тех самых пор, как он был здесь в последний раз, еще в детстве. Все то же старое здание с покосившимся шпилем и все тот же заросший садик. На месте и эти сказочные витражные окна. Ах как страстно он любил рассматривать красочные изображения Христа, Девы Марии и двенадцати апостолов! Ему не терпелось попасть внутрь, чтобы вновь увидеть их во всем сиянии…
Взгляд его перенесся на крышу, и он увидел зиявшую в ней небольшую прореху. Неужели это та самая? Да нет, не может быть, чтобы ее до сих пор не заделали. И все-таки это и впрямь та самая: слишком уж хорошо Дик помнил, как однажды Джонни Диксон в нее провалился, взобравшись на самый верх, чтобы удивить малышку Молли Ходж. Хорошо еще, что парень остался жив, зацепившись штаниной за доску и повиснув вверх ногами. Ох и влетело же ему тогда потом от мамаши! Однако задумку свою он все же осуществил: удивил не только ту девчонку, но и полгорода — особенно тем, что его штаны оказались такими крепкими и продержались ровно до тех самых пор, пока его спустя почти час оттуда не сняли.
Детские воспоминания, казалось, снова ожили, и он опять очутился в прошлом. Ему так и чудилось, что сейчас к нему подбежит кто-нибудь из его приятелей и позовет сыграть хотя бы разок в догонялки или прятки, пока еще не началась служба. А потом из церкви выйдет мама и скажет, что хватит носиться здесь сломя голову, пришло время поблагодарить Бога за то, что он, Дик, не свернул еще себе шею и даже ни разу ничего себе не сломал. И он наперегонки с друзьями побежит внутрь — главным образом затем, чтобы скорее получить от отца Кларка эти чудесные леденцы.
Детектива Лэнса потянуло сейчас же броситься к доброму священнику за сладостями, но тут он вспомнил, что настоятелем был уже не отец Кларк — тот давно уже умер, — а некий отец Тадеуш.
«Интересно, что это за человек?» — подумал Дик Лэнс, после чего вышел из машины и не спеша направился в церковь.
Воспоминания окончательно покинули его, и он вернулся в суровую действительность, где нужно было расследовать смерть Алисы Уолш.
Как только детектив переступил порог церкви, навстречу ему из глубины зала бросился невысокий, слегка полноватый человек лет пятидесяти с залысиной на макушке, который, с трудом выговаривая на ходу слова, кричал:
— Молодой челове-е-ек! Молодой челове-е-ек! Сюда нельзя в таком виде!
Наконец, изрядно запыхавшись, он приблизился к детективу.
— Ох, молодой человек, ну что же вы, в самом деле, в таком виде… Это же церковь, а не пляж где-нибудь на Гавайях! Прошу вас, выйдите отсюда. Если хотите пофотографировать, можете сделать это снаружи, а внутрь я вас, будьте уверены, не пущу до тех пор, пока вы не переоденетесь во что-нибудь более подобающее для посещения церкви!
— Прошу прощения за вторжение в таком виде, святой отец, но я из полиции, и мне нужно срочно с вами переговорить.
— О! Из полиции? Что-то случилось?
— Боюсь, что да. Вы ведь были знакомы с Алисой Уолш?
— Да. С ней что-то произошло?
— Сегодня в полдень она была найдена мертвой у себя в ванной.
— О нет! Боже мой, это все-таки случилось!
— Вам что-то известно? Вы знали, что это случится?
— Ну, я догадывался кое о чем, но давайте все же сначала выйдем на улицу, там и побеседуем: все-таки быть так одетым в церкви — это не слишком уместно, понимаете ли.
Детектив повиновался. На улице стояла чудесная летняя погода, на небе не было ни облачка, и казалось, что в такой прекрасный день просто не может произойти ничего ужасного.
— Так о чем вы догадывались? — спросил детектив после нескольких минут молчания. — Расскажите, пожалуйста, все, что знаете.