А для Исы последующие дни могли стать раем, если бы не постоянные визиты соседей, желающих выразить соболезнование и поддержать в горе бедных детей.
Взяв на себя обязанности главы дома, Исабель всех принимала, выслушивала набившие оскомину слова сочувствия и предлагала напитки. Сама же мечтала о том, чтобы поскорее остаться одной и прокатиться на Мальчике, почувствовать на себе сильные руки раба, когда помогает сесть верхом или спешиться. Будто случайно прижаться грудью или выглянувшим из-под юбки коленом и наблюдать, как напрягается его шея и каменеют плечи.
Сломить его, подчинить себе, было сложно. Витор сопротивлялся, показывал характер, но тем слаще стала победа, когда даже его гордый характер не устоял перед сокрушающей силой ее обаяния.
Иса довольно быстро поняла, что, для того, чтобы выиграть, надо проиграть, и изводила Витора капризами, пока он не взрывался. И вот тогда, когда раб терял контроль и набрасывался на нее, подчиняя своей силе, Иса испытывала наивысшее наслаждение, поскольку на самом деле Витор оказывался в полной ее власти. Даже доставляемое им физическое удовольствие едва ли могло сравниться с эйфорией, испытываемой от подчинения более сильного противника.
Иса упивалась свободой, вседозволенностью и… Витором.
Она предвкушающе облизнула полные губы, но вовремя опомнилась и приняла подобающе-скромный вид.
— Благодарю вас за участие, — печально повторяла графиня де Сильва, выпроваживая задержавшихся гостей.
Когда же ушел последний, с облегчение захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной.
— Наконец-то, — прошипела Иса и сорвала укрывающую волосы мантилью, а с плеч — тонкий шарф. — Чтобы вам всем гореть в адском пекле. Пурнима! — громко крикнула она, и голос отозвался во всем доме.
Служанка появилась почти сразу и с обожанием смотрела на госпожу. Ни намека не осталось от некогда робкой и испуганной девчушки, Иса, как ядовитое растение, отравляла все, к чему прикасалась. Не избежали этого и Пурнима с Дипали. Остальные слуги, обойденные вниманием хозяйки, старались лишний раз не попадаться ей на глаза и неустанно молились об избавлении от вселившего с нее демона.
— Найди Дипали и приведи ее в мои покои, — велела графиня. Глаза Пурнимы сверкнули возбуждением. Она уже заранее знала, что произойдет дальше, и предвкушала предстоящее удовольствие.
Расположившись среди мягких подушек, Исабель, как паук в паутине, дожидалась прихода девушек.
Служанки. С ними она не церемонилась. Невеждам хватало и циновки на полу.
Иса потягивала густое темно-рубиновое вино отца, облизывала испачканные в меде пальцы и нетерпеливо посматривала на дверь, не понимая, чем вызвана задержка.
Наконец, дверь негромко скрипнула, и вместе со смуглыми девушками, в комнату вплыл терпкий запах разгоряченных тел.
— Живее! Шевелитесь, как сонные мухи, — прикрикнула на них госпожа и нетерпеливо облизнула пухлые губы.
Девушки не стали медлить. По очереди отпив сомы из глиняного кувшинчика, они неторопливо раздевали друг друга.
Иса наблюдала, как смуглые руки осторожно касаются плеч, груди, скользят по бедрам, и невольно стискивала шелковое покрывало. Живот начало стягивать, и Исабель потянулась, разгоняя томную негу по всему телу.
Занятые собой, служанки перестали обращать на нее внимание. Губы касались губ, рваные вдохи колыхали налитую грудь, ноги сплетались, а пальцы впивались в податливую кожу.
Пурнима прогнулась и откинула голову. Длинные растрепавшиеся волосы мягкими прикосновениями ласкали ее спину и ягодицы, а губы Дипали коричневым бутоном сомкнулись на напрягшемся соске.
Иса тоже почувствовала, как потяжелела ее грудь и, стараясь совладать с нетерпением, сдавила ее ладонью.
Где же Витор?
Тихий стон снова привлек ее внимание — Пурнима, прижавшись к бедру Дипали, скользила вверх-вниз. Тихонько всхлипнув, она впилась в губы Дипали и скользнула рукой ей между ног. Дипали на мгновение замерла, а потом теснее прижалась в Пурниме.
Пламя лампад и свечей окрашивало золотистым цветом сплетенные смуглые тела, превращая их в искусно вырезанные статуэтки, но Иса не замечала их красоты. Стягивающие живот спазмы, усиливаясь, следовали один за другим, внутри бушевал настоящий пожар, и некому было его потушить, а девчонки, лаская друг друга, получали ни с чем несравнимое удовольствие. Вскоре девушки опустились на циновки, и на помощь пальцам пришли губы и языки. Они обе жадно и бесстыдно раскрывались навстречу новым, все более откровенным ласкам, а дрожащий от возбуждения свет покрывал влажную и раскрасневшуюся кожу лаковым глянцем.
Наблюдая за ритмичными движениями служанок, слушая их томные вздохи и сочные посасывания, Иса чувствовала, что вот-вот взорвется.
К счастью, это не помешало ей услышать приближающиеся шаги.
— Вон отсюда, — в служанок полетела одна из шелковых подушек.
Совершенно забыв о присутствии госпожи, девушки растерянно осматривались. Они почти достигли вожделенной разрядки, когда удар подушки грубо вернул их на жесткий пол.
— Я сказала, убирайтесь! — взвизгнула Иса и схватила со стола тяжелую шкатулку из резного камня.
Служанки прижались друг к другу, ожидая удара, а когда он не последовал, торопливо собрали одежду и прошмыгнули в каморку Пурнимы.
Изнемогая от нетерпения, Исабель соскочила с кровати. Гость не успел даже постучаться, когда она распахнула дверь и буквально впечаталась в твердокаменную, пахнущую мускусом грудь.
Холеные руки метнулись к завязкам штанов и торопливо распутывали шнуровку. Высокая грудь под тонким пеньюаром подрагивала от нетерпения, а влажные от вина губы скользили по солоноватой шее.
— Госпожа, что вы делаете?
Смущенный и ошеломленный, Витор пытался убрать цепкие пальцы, но Иса оказалась проворнее.
Справившись со шнуровкой, она руками обхватила его за шею, а ногами — бедра.
— Возьми меня. Сейчас же! — прикусывая его ухо, жарко шептала она и, распаленная, прижималась изо всех сил.
Руки Витора сами собой скользнули по гладким бедрам и сомкнулись на упругих ягодицах.
— Ты же чувствуешь, как я тебя хочу.
Грудной, вибрирущий от возбуждения голос, вязкий запах желания пьянили; похоть, заполнившая всю комнату, окончательно лишила Витора разума. Он не мог сопротивляться требованию гибкого тела, собственному желанию и сдался.
Тесное, горячее наслаждение застилало рассудок красной пеленой. Витор чувствовал, как острые ногти вонзаются в кожу, запутываются в волосах и притягивают голову к нежной, пахнущей розовыми лепестками груди.
Иса была не тяжелее пушинки, и Витор без труда удерживал ее навесу. Покачивал, с каждым разом проталкиваясь все глубже. Казалось, человек не может выдержать столь сильного возбуждения, но оно только росло. От ее нежного аромата, от гладкости кожи, от безрассудности и жадности ее желания.
Иса отдавалась ему с бесстыдством портовой шлюхи, и это еще больше сводило с ума. Казалось, для нее нет запретных ласк, и Витор уже подумывал не предложить ли избалованной девице кое-что другое. Только представив, как ее нежные губы обхватывают его, Витор едва не взорвался и толкнулся сильнее, выбив из груди госпожи вскрик наслаждения.
— Исабель, ты у себя?
Громкий стук в дверь привел любовников в чувство. Сдерживая новый стон, Иса до боли прикусила губу, а Витор замер, не желая покидать восхитительно-горячую тесноту.
Услышав голос отца, юная графиня испуганно замерла, потом забилась, пытаясь освободиться от Витора и встать на ноги.
Резкие, рваные движения превысили предел терпения, Витор крепче стиснул упругие бедра и вжался в девчонку так сильно, как только смог.
Спазм, второй, третий. Удовольствие и освобождение накатывало горячими волнами, и он ничего не мог с этим поделать, пока не почувствовал себя полностью опустошенным. Только тогда пальцы разжались, и Иса, растрепанная и взбешенная, соскользнула на пол.