Иса еще какое-то время посидела подле Луселии, убедилась, что она крепко заснула, затем подозвала Пурниму.
— Живо перенеси ее на кушетку, — указала на стоящий в неглубоком алькове диванчик. — Не время для вопросов, — схватила со столика небольшой кинжал, предназначенный для нарезания фруктов. — Теперь иди сюда, — насмерть перепуганная Пурнима отступила. Иса и вправду выглядела устрашающе — в ночной сорочке, с исступленно сверкающими глазами и острым кинжалом в руках. — Ничего с тобой не случится, дурочка! Я не собираюсь тебя убивать… пока, — Иса томно улыбнулась. С силой, не сочетающейся с ее хрупкостью, вцепилась в ее запястье и дернула на себя. — Ты знаешь, что кровопускание считается очень полезным для здоровья.
— К-кровопускан-ние? — заикаясь, повторила Пурнима. — Госпожа Исабель, может не надо? Пустите кровь кому-нибудь другому.
— Пурнима, — проникновенно прошептала Иса, — ты моя самая преданная служанка. Кому еще я могу это доверить?
И пока Пурнима, зачарованная ее голосом, хлопала ресницами, ловко надрезала ей кожу на сгибе локтя.
Пурнима только охнула, когда первые темно-красные капли упали на белоснежные простыни. Иса не отпускала руку служанки до тех пор, пока, как ей показалось, кровать не испачкалась в достаточной мере. Затем она потащила Пурниму к безмятежно спящей Луселии, и очередные капли на ее сорочку, окрашивая в районе лобка в красный то, что было белым.
— Готово, — удовлетворенно улыбнулась Иса, осматривая дело своих рук. — Теперь перенеси ее обратно на кровать, позови Дипали и возвращайся в мою спальню. Перевяжи руку. Пошевеливайся!
Вздрогнув от окрика, Пурнима бросилась исполнять распоряжения, а Луселия даже не пошевелилась, пока ее переносили с кушетки обратно на кровать.
Повинуясь зову госпожи, Дипали появилась на пороге гостевых покоев и застыла в недоумении. Ни слова не говоря, она переводила взгляд с графини на испачканную кровать.
— Слушай внимательно, — подступила к ней Иса. — Сейчас ты разденешься догола, ляжешь рядом с девчонкой и обнимешь ее. Поняла? Можешь даже задрать ей сорочку, только чтобы пятно было видно. Я хочу, чтобы все сразу увидели ее порченность. Тогда ее отошлют в монастырь и не выдадут за моего слизняка-братца, — Иса от удовольствия потерла ладони.
— Нет! — отшатнулась Дипали. — Меня выпорют или вообще убьют.
— Да! — прошипела Иса. Она крепко схватила служанку за волосы и наклонилась к уху. — Ты сделаешь все, что я скажу. Отец добрый и не станет пороть девчонку. К тому же, ты всегда можешь сказать, что она тебе приказала, а ты всего лишь служанка. Самое страшное, что с тобой может случиться — выгонять из этого дома. Но я обещаю дать тебе хорошее приданое, чтобы могла удачно выйти замуж. И твоим сестрам тоже. У тебя же есть сестры? — Дипали растерянно кивнула. Взвешивая все за и против, она не знала, на что решиться. — А ослушаешься, я своими руками выставлю тебя без гроша. Можешь не сомневаться.
Отпустив волосы служанки, Исабель опустила руку ей на шею и толкнула к кровати.
Закончив с этим, Иса бегом вернулась в свою спальню. Дом уже просыпался, поэтому стоило поторопиться.
— Переодень меня, живо? — запыхавшись, Иса вбежала в комнату.
— А что там? — Пурнима кивком указала на коридор.
— Тебя это не касается, — отрезала госпожа. — Принеси платья. Я сама выберу. Пока не выставили эту каракатицу, надо демонстрировать скромность. Надо же было отцу решиться на новый брак! — она досадливо сдвинула тонкие брови.
Пурнима поспешила скрыться с глаз разгневанной госпожи. Она медлила как могла, выбирая платья, но все же вынуждена была вернуться.
Уложив охапку на кровать, аккуратно разложила яркие шелка.
Иса сбросила с плеч сорочку, перешагнула через упавшую к ногам ткань, подошла к кровати и задумчиво склонила голову.
— Это, — ткнула в платье с сочным цветочным узором, — слишком яркое.
Пурнима послушно убрала его.
— Это, — указала на палевое с пышной кружевной отделкой, — слишком нарядное. Высушенная курица хочет, чтобы я выглядела как монашка.
Пурнима убрала очередной наряд.
— Это тоже не подойдет.
Платье с серебряной вышивкой и широким декольте заняло свое место на руках Пурнимы.
— Придется надеть вот это, — вздохнула Иса и указала на скромное блекло-бежевое платье из тяжелого шелка, без изысканной отделки и вышивки. Его Иса надевала только во время благотворительных визитов в больницы, чтобы не испачкать остальные наряды.
Прунима с сомнением рассматривала невыразительный наряд. Тонкую красоту Исы сложно было испортить или приглушить, но тусклый цвет и сдержанный фасон по крайней мере ее не подчеркивал.
— Придется Иванильде Визеу заплатить мне и за этот позор, — прошипела Иса, пока Пурнима завязывала все тесемки.
Шейный платок, закрывающий все, что еще оставалось открытым, и мантилья завершили образ скромницы, и Исабель спустилась к завтраку.
Отец и герцогиня застали ее преклоненной перед статуей Девы Марии.
— Отец, — Иса присела в поклоне и поцеловала руку. — Герцогиня Визеу, доброе утро, — склонилась в очередном поклоне, пока Иванилда окидывала ее оценивающим взглядом.
Иса скромно опустила глаза. Ей и самой так было легче — не видя герцогини, она меньше раздражалась.
— Ты так рано, дочь моя, — Карлос де Сильва ласково потрепал Ису по голове. — Но почему ты надела это платье? У тебя же столько других нарядов?
— Очень хорошее платье, — одобрительно изрекла Иванилда. — Прекрасно подходит девице ее возраста. Я рада, дорогая, что ты победила свое тщеславие. — Но почему Луселия еще не спустилась? Ей тоже не помешало бы помолиться перед завтраком. Пошлите за ней кого-нибудь из прислуги, — будто у себя дома, велела она.
— Зачем прислугу? Я сама за ней поднимусь? — улыбнувшись, услужливо предложила Исабель. — Она же будет моей сестрой.
И раньше, чем герцогиня смогла что-то сказать, вспорхнула по лестнице.
Давясь смехом, она распахнула дверь комнаты гостьи и завизжала так пронзительно, будто до смерти перепугалась.
Сразу же раздался топот приближающихся шагов: тяжелых — отца, и более легких — герцогини.
От визга Исы бедная Дипали свалилась с кровати и сжалась на полу в маленький комочек, даже Луселия очнулась от дурмана и, сонно моргая, осматривалась по сторонам.
— Дочь моя, что случилось? — подбежал к дочери Карлос де Сильва.
— Ох! Это ужасно. Я никогда не хотела бы этого видеть! — прикрыв глаза, будто стыдится даже смотреть, Иса указала на испачканные простыни. — Сначала я думала, что с Луселией случилось несчастье, и очень испугалась, но потом увидела, что рядом с ней спит служанка, и они обе были полуголые. Отец, под нашей крышей! Это оскорбление. Разве Жуан заслужил такую невесту? Мне дурно, — она прикрывала глаза дрожащей рукой. — Я спущусь и выпью воды.
За завтраком, над длинным овальным столом царила оглушающая тишина, прерываемая только тихими всхлипами Луселии.
После того, как обуреваемая праведным гневом Исабель сбежала из комнаты гостьи, а юная герцогиня осознала свое положение и тяжесть воздвигнутых обвинений, она бросилась на колени. Ползала у ног матушки и рыдала. Старалась оправдаться, уверить, что все обвинения ложны, а она ни в чем не виновна, но герцогиня Визеу только смотрела свысока и брезгливо отдергивала подол строго платья, будто дочь только одним прикосновением могла ее испачкать.
— Приведи себя в порядок, ты дочь герцога, и спускайся к завтраку. Твою судьбу мы решим позже, — холодно, без крохи сочувствия к опозорившей ее дочери, заявила герцогиня. — Естественно, о браке с графом де Сильва можешь даже не мечтать. Ни одна благородная семья не простила бы такого позора, — уже в дверях обернулась она и решительно покинула комнату, оставив дочь, распластанную на полу и рыдающую.
На удивление Луселия оделась довольно быстро и спустилась к столу бледная и сосредоточенная. Только покрасневшие и отекшие веки выдавали, что совсем недавно она отчаянно плакала.