Лика. Но ты доволен своей карьерой? В общем и целом.
Борис. Когда как. В общем и целом — не очень.
Лика. А счастлив ты бываешь?
Борис. Нет.
Лика. Как так?
Борис. Ты бываешь?
Лика. Конечно. Время от времени. Я очень счастлива время от времени, и очень несчастна все остальное время.
Борис. Значит, повезло тебе.
Лика. Это мне-то повезло?
Борис. У тебя много чувство. Ты много всего чувствуешь. Это — дар.
Лика. О, да. Иногда этот дар просто разрывают меня изнутри. Мне иногда кажется, что я скоро лопну, как воздушный шар, и забросаю всю вокруг своими внутренностями. Так что да — мне очень повезло иметь столько чувств! Тебе есть чему завидовать! Когда ты займешься со мной любовью?
Борис. Я очень хочу заняться с тобой любовью. Поверь мне.
Лика. Как я могу в это поверить? Вот я — стою перед тобой. Вот мы здесь одни, никто нам не помешает. А ты все равно этого не делаешь. Как я могу поверить, что ты этого хочешь?
Борис. У тебя что, никогда такого не было, когда ты чего-то хотела, очень — но знала, что это неправильно и поэтому ты себе этого не позволяла?
Лика. Нет!
Борис. Нет? Как это — нет?
Лика. Если тебе что-то надо, если тебе этого очень хочется — ты идешь и делаешь это. По-другому никак.
Борис. Кстати. Я начал читать твою пьесу. «Зимний призрак».
Лика. О, боже. Что ж ты сразу не сказал? Сколько ты уже прочитал? Боже, я так волнуюсь.
Борис. Где-то половину.
Лика. Боже.
Борис. Не пугайся. Ты так пугаешься.
Лика. Я волнуюсь, что ты скажешь.
Борис. Это очень хорошо.
Лика. Да?
Борис. Это на редкость хорошо.
Лика. Правда?
Борис. Ты пишешь лучше, чем мои студенты, когда у меня были студенты. И это были люди, которые учились писать пьесы годами, а ты вот так села и написала такой сильный материал.
Лика. Я прочла миллион пьес за эти два месяца. Полмиллиона из них — твои.
Борис. Кое-что там еще сырое, конечно.
Лика. Конечно. Это же первый драфт.
Борис. Мне нравится, как ты держишь напряжение. Когда у тебя Сандра и этот парень оказываются вместе, в одной комнате… Сразу начинаешь понимать, — что это будет непредсказуемо, это будет опасно, и это причинит вред, — кому-то из них, возможно обоим. Это самое интересно, самое крутое и важное, что можно встретить в пьесе. Потому что — хорошая пьеса, это когда чувствуешь что — то, что сейчас происходит в комнате, с этими людьми — самое важное, что случалось с ними, в их жизни. Понимаешь? Иначе, зачем они остаются здесь, в комнате, друг с другом? И зачем зритель на это смотрит? Понимаешь?
Лика. Я понимаю. Да.
Борис. А вот сцены с допросом, — когда ты вводишь в действие следователя… И устраиваешь весь этот процедурал… Это — нет.
Лика. Нет?
Борис. Это не театр. Это — телевидение. Это сериалы… Кино. Понимаешь? Не за этим человека идет в театр.
Лика. А зачем человек идет в театр?
Борис. Большинство, разумеется, идет туда за приятным, и комфортным — типа, культурным отдыхом, но мне до такого зрителя дела нет. Я на того зрителя плевал. Я думаю о моем зрителе, который, как и я — идет в театр за тем, что вот — здесь и сейчас, прямо перед ним, — что-то реальное начнет происходить с этими людьми в комнате. На самом деле происходить. Сейчас, в режиме реального времени. Пойми. Зритель в зале и актеры на сцене — они ведь дышат одним воздухом. Они проживают эти минуты вместе. Это в кино ты берешь отснятый материал — и вертишь его, крутишь туда-сюда, так и эдак, — реплику отсюда, реакцию оттуда, вот этот кадр с этим местами поменять, вот сверху фильтров пять штук наложить… Одни трюки. Это обман. Кино — это трюкачество. Это иллюзия. Раньше я этого не знал, а когда свой фильм снимал и потом в монтаже сидел — я просто офигевал. Это было откровение. Сплошной эффект Кулешова. А в театре, — вот он актер, перед тобой; вот он влюбляется у тебя на глазах, вот он принимает неверное решение, совершает неисправимую ошибку. На твоих глазах. Вот он корежит другого человека, ломает его, убивает; сам умирает… В твоем присутствии… И ты можешь протянуть к нему руку. Ты хочешь протянуть к нему руку. Иногда ты буквально можешь это сделать — так близко он от тебя находится. И ты хочешь остановить его, или утешить, или спасти, или, наоборот, ударить … Но ты не можешь. То есть — ты можешь, но ты и не можешь. Четвертая невидимая стена! Понимаешь? Прикосновение и одновременно не прикосновение.