- Мистеру Джинглзу, - подсказал Дин. Он смотрел на Джона Коффи внимательно, изучающим взглядом, словно ожидая, что Коффи вдруг возгорится или начнет плавать по камере.
- Правильно, - кивнул Коффи. - Мистеру Джинглзу. Он - цирковая мышь. И будет жить за стеклом.
- Да уж будьте покойны, - заверил Харри, тоже обратившись к Джону Коффи. За нашими спинами Делакруа лежал на своей койке, держа Мистера Джинглза на груди. Дэл ворковал с ним и пел какую-то французскую песенку, похожую на колыбельную.
Коффи посмотрел вдоль Зеленой Мили в сторону стола дежурных и двери, ведущей в мой кабинет и в складское помещение.
- Босс Перси - плохой, - произнес он. - Босс Перси - подлый. Он наступил на мышку Дэла. Он наступил на Мистера Джинглза.
А потом, мы не успели еще ничего сказать - словно мы могли еще что-то сказать ему, - Джон Коффи вернулся на койку, лег и повернулся набок лицом к стене.
3
Перси стоял к нам спиной, когда мы с Брутом минут через двадцать вошли в помещение склада.
На полочке над корзиной с грязной форменной одеждой (а иногда и с гражданской, тюремной прачечной было все равно, что стирать) он нашел баночку мебельной политуры и теперь натирал дубовые подло-котники и ножки электрического стула. Вам это может показаться странным или даже жутковатым, но для нас с Брутом работа, которую Перси делал всю ночь, казалась вполне нормальной. Олд Спарки завтра предстанет перед публикой, а Перси наконец появится в роли распорядителя.
- Перси, - тихо позвал я.
Он обернулся, мелодия, которую он напевал, застряла у него в горле, и посмотрел на нас. Я не увидел ожидаемого страха, по крайней мере сначала. Но я понял, что Перси как-то постарел. И подумал, что Джон Коффи прав. У него был вид подлого человека. А подлость, как наркотик - никто в мире не разбирается в этом лучше меня, и, должен сказать, после некоторых экспериментов Перси попался крепко. Он был доволен тем, что сделал с мышью Делакруа. И больше всего ему понравились отчаянные крики Дэла.
- Нечего на меня так смотреть, - сказал он голосом, который звучал почти приятно. - В конце концов, это всего лишь мышь. И ее здесь раньше никогда не было, вы это прекрасно знаете.
- С мышью все в порядке, - произнес я. Сердце у меня в груди билось гулко, но я старался произносить слова спокойно и почти бесстрастно. - Все в порядке. Бегает, пищит и снова гоняется за катушкой. Оказы-вается убивать мышей ты умеешь не лучше, чем все остальное, что ты здесь делаешь.
Он посмотрел на меня с недоверием:
- Вы думаете, я в это поверю? Я эту мерзость раздавил! Я сам слышал! Так что...
- Заткнись.
Он уставился на меня, вытаращив глаза.
- Что? Что ты мне сказал?
Я сделал к нему шаг. Я чувствовал, как бьется вена у меня на лбу. Давно я не был так разозлен.
- Ты что, не рад, что Мистер Джинглз в порядке? После всех наших разговоров о том, что наша работа заключается в том, чтобы внушать спокойствие заклю-ченным, особенно когда дело идет к концу, я думал, ты обрадуешься. Вздохнешь с облегчением. Ведь Дэлу завтра идти и все такое.
Перси перевел взгляд с меня на Брута, его обычное спокойствие сменилось неуверенностью.
- В какую игру, черт побери, вы, ребята, играе-те? - спросил он.
- Это совсем не игра, дружище, - ответил Брут. - Ты думаешь, что это... ладно, это одна из причин, по которой тебе нельзя доверять. Хочешь знать абсолютную правду? Я думаю, что ты - человек пропащий.
- Ты еще увидишь. - Теперь голос Перси стал звучать грубо. Страх вернулся к нему, боязнь того, что мы можем захотеть сделать с ним что-то. Я порадовался, услышав это. Так с ним легче иметь дело. - Я знаю кое-кого. Важных людей.
- Это ты так говоришь, а ты - такой мечтатель, - произнес Брут так, словно готов был рассмеяться. Перси уронил тряпку на сиденье стула.
- Я убил эту мышь, - сказал он уже не очень уверенно.
- Пойди и сам убедись, - предложил я. - Здесь свободная страна.
- И пойду, - ответил он. - Пойду.
Он прошел мимо нас, поджав губы и поигрывая рас-ческой в маленьких ручках (Уортон был прав, они дей-ствительно были прелестны). Он поднялся по ступенькам и нырнул в дверь в мой кабинет. Мы с Брутом остались рядом с Олд Спарки, ожидая его возвращения, и мол-чали. Не знаю, как Брут, но мне нечего было сказать. Я даже не знал, что подумать о только что увиденном.
Прошло три минуты. Брут поднял тряпку Перси и стал натирать толстые перекладины спинки электриче-ского стула. Он уже закончил одну и приступил ко второй, когда вернулся Перси. Он споткнулся и чуть не упал на пол, спускаясь по ступенькам из офиса, а к нам подошел неровной походкой. Лицо у него было недоумевающее.
- Вы их заменили, - сказал он дрожащим, обвиня-ющим голосом. - Вы как-то подменили мышей, ублюдки. Играете со мной, но вы очень пожалеете, если не прекратите! Вас выбросят на улицу, если не перестанете! Кто вы такие?
Он замолк, задыхаясь и сжав кулаки.
- Я расскажу тебе, кто мы такие, - ответил я. - Мы - люди, с которыми ты работаешь. Перси... но больше уже не будешь. - Я протянул руки и сжал его плечи. Не сильно, но все-таки сжал.
Перси это не понравилось.
- Убери свои...
Брут схватил его за правую руку, и она вся - маленькая, мягкая и белая - исчезла в загорелом кулаке Брута.
- Заткни пасть, сынок. Если понимаешь, что тебе лучше, то воспользуйся последним шансом, чтобы прочистить уши.
Я повернул Перси, поднял на платформу и толкал до тех пор, пока он ногами не ударился о сиденье электрического стула и не сел. Его спокойствие улетучилось вместе с апломбом. Не забывайте, что Перси был очень молод. И в его возрасте это качество как тонкий слой фанеры, как тень на поверхности эмалевой краски. Этот слой еще можно проткнуть. И я понял, что сейчас Перси готов слушать.
- Я хочу, чтобы ты дал слово, - сказал я.
- Какое еще слово? - Он еще пытался усмехаться но в глазах читался испуг. Электричество в аппаратной не было включено, но у деревянного сиденья Олд Спарки есть своя сила, и в тот момент я понял, что Перси ее чувствует.
- Дай нам слово, что если мы поставим тебя распорядителем завтра ночью, ты тут же перейдешь в Бриар Ридж и оставишь нас в покое. - Брут говорил с яростью, которой я у него раньше не слышал. - Что ты подашь заявление о переходе на следующий же день.
- А если нет? Если я просто позвоню кое-кому и скажу, что вы меня мучали, запугивали и угрожали?
- Мы можем вылететь отсюда, если твои связи так же хороши, как тебе кажется, - заявил я. - Но уж позаботимся, чтобы и твоей крови на полу осталось немало, Перси.
- Из-за мыши? Ха! Вы думаете, кого-то волнует, что я наступил на любимую мышку осужденного убийцы? За пределами этого сумасшедшего дома, да?
- Нет. Но три человека видели, как ты стоял, засунув палец в задницу, когда Буйный Билл Уортон пытался задушить Дина Стэнтона своей цепью. Это людей будет волновать, я тебе, Перси, обещаю. Об этом даже твой высокопоставленный дядюшка-губернатор за-волнуется.
Щеки и лоб Перси покрылись красными пятнами.
- Вы думаете, они вам поверят? - спросил он, но голос его потерял злую силу. Он ясно понимал, что кто-нибудь сможет нам поверить. А Перси не любил попадать в неприятности. Нарушать правила можно. Но вот чтобы тебя поймали, - этого нельзя.
- А еще у меня есть фотографии шеи Дина, когда синяки еще не сошли, - добавил Брут. Я не знал, правда это или нет, но звучало убедительно. - И знаешь, о чем говорят эти снимки? Что Уортон успел хорошо потрудиться, пока его не оттащили, хотя ты стоял там, да еще с той стороны, где Уортон тебя не видел. Тебе придется отвечать на довольно трудные вопросы, понял? А такие случаи накладывают на человека своего рода клеймо. И оно останется надолго после того, как его родственники оставят государственную службу и будут сидеть дома, попивая мятный джулеп на веранде. Запись в рабочей карточке может стать сильной и интересной штукой, ведь в карточку будут заглядывать многие в течение твоей жизни.
Глаза Перси недоверчиво перебегали с одного на другого. Левой рукой он пригладил волосы. Он не сказал ничего, но я подумал, что мы его почти уже сделали.