"Капризница фортуна сумасбродно,
Возносит одного, другого губит,
Она не тех, в ком сердце благородно,
А лишь злодеев закоснелых любит".
Хорошо, если Франческо заинтересован всерьез. А если Кавальери-младший принадлежит к племени стандартных бабников, да и накачивает обаяние на любой женщине, словно бицепсы-трицепсы — на тренажере? Конечно, изысканные речи приятно слушать, только когда комплименты относятся именно к тебе, а не просто к "бабе во всероссийском масштабе". При поддержке Франческо я, трудолюбивая и очаровательная Золушка, выберусь из-под власти злой мачехи, роль которой играет Дармобрудер… Размечталась! Наверняка все будет куда прозаичнее: мы с ним встретимся еще несколько раз по деловым вопросам, пофлиртуем, построим друг другу глазки — и каждый направится в свой мир. У Кавальери есть свой бомонд, а у меня — "Кома", из которой я, вероятно, так никогда и не выйду. И орбиты наши больше не пересекутся… А жаль! Франческо мне нравится, сильнее, чем любой из моих знакомых. Думая о благородных чертах и ласковом баритоне, я заснула.
Меня разбудили яркие лучи, нагревшие подушку и одеяло, точно конфорку. Первые дни сентября были пронизаны солнцем, раздававшим щедрое тепло, будто капризное светило вздумало напоследок осчастливить город, уже привыкший к промозглой и холодной осени. Над Москвой синим сводом стояло безоблачное небо, зеленая листва на деревьях уже вспыхивала золотом и киноварью — прямо факелы зажигала, и даже в центре города пахло свежестью и нагретой землей. Все растерялись — верить опасливым предсказаниям Гидрометцентра или не стоит: в толпе, текущей по улицам, смешивались куртки и легкие футболки, майки и плащи, босоножки и ботинки, соломенные шляпки и зонты от дождя. Я, как и мои сограждане, словно в рулетку играла: угадаю — не угадаю. И по закону азартных игр, периодически промахивалась: то жаркое солнце, то ледяной ветер, то духота в метро, то неожиданный дождик. Сегодня мне хотелось выглядеть еще эффектнее, чем вчера — вдруг мы с Франческо встречаемся последний раз? Надо, чтобы он запомнил меня потрясающей. Вот и получается, что не всегда мы, женщины, наряжаемся для ехидных подружек, бывают и исключительные случаи.
Утро доставило мне массу новых ощущений: на каждого из давно знакомых сослуживцев я смотрела, как на потенциального преступника. Раньше никогда не приходилось подозревать наших ребят в уголовке, да еще всех подряд. Наконец, в моей голове появилась долгожданная здравая мысль. Надо спросить у охранника Игоря, кто из сотрудников в день приезда итальянцев, к моменту, когда я вошла в дверь "Комы-АРТ", уже присутствовал в галерее? И еще: кто оставался в нашем заведении накануне после моего ухода домой? Ведь снотворное в банку подсыпали либо с самого утра, либо вечером, потому что я пила этот кофе, да еще других угощала, буквально перед уходом, и все было нормально. Посторонних тогда в галерее не было, как, впрочем, и наутро, значит, отравитель — наш человек. Ответ от охранника надо получить поскорее, пока он не забыл, кого впускал-выпускал в это время.
Я вскочила и побежала к посту секьюрити. Мускулистый Игорек был искренне удивлен моими расспросами, долго что-то высчитывал и, наконец, выдал приблизительный список: вечером после меня остались уборщица тетя Катя, промоутер Венечка, который вместе с компьютерщиком Олегом мудрил над потрохами наших "Пентиумов", и утром эти двое снова пришли пораньше. Остальные работники галереи прибыли уже значительно позже, когда я сидела у себя. Получается, что тетя Катя, Веня и Олег — основные подозреваемые в покушении на мою особу. Чепуха какая-то! Не могу сказать, чтобы все трое были, как супруга Цезаря, выше подозрений, но уж очень они неподходящие кандидаты в отравители. Ладно, обдумаю попозже, почему я так раздражаю сослуживцев, что один из них решил меня усыпить, точно старую собаку.
Сейчас мне нужно заняться подготовкой второго этапа переговоров. Переводчик просил ему маршрут следования делегации заранее сообщить. На помощь рассчитывать не приходиться: Эму окончательно выбыла из игры, а Дармобрудер весь во власти грез и недееспособен. Не имея сил отвлечься, я раздраженно наблюдала, как гудит от возбуждения весь наш небольшой коллектив, обсуждая невероятную выходку Жрушко. Злорадство коллег было понятно: Эму в галерее не любили, она постоянно всем канифолила мозги, приставала по мелочам, не давала нормально работать. Сейчас коллектив обсасывал версию наркотической зависимости Ноевны, хотя кое-кто пытался толковать о психическом заболевании, вызывающем неадекватное поведение. С утра уже позвонил прародитель Жрушко Ной и сообщил, что у дочурки гипотонический криз, в каковое объяснение никто не поверил. Дармобрудер, напрочь позабыв о своей верной подлизе, попавшей в немилость, бегал по кабинету взад-вперед, нервно потирая ручки и вслух рассуждая о грядущей поездке и оглушительном успехе.