Пока я оторопело слушала тетушкино нытье: все материалы, дескать, пропали, а так хотелось напечатать книжку про род Хряпуновых, можно было и за границей публикнуться, какой-то Феденька ею заинтересовался, потомок хилый — парни бодро осмотрели ворох вещичек и принялись за уборку. Обыск провели на скорую руку, перетряхнули в основном бумаги и носильные вещи. Иосиф, давясь смехом, показал своему циничному приятелю за спиной все еще ноющей пострадавшей ее дивные панталоны — цвета беж, с кружевцами и бантиками на подвязках. Я показала им обоим кулак, вытирая тетин нос своей футболкой.
До чего же мужики нечувствительный народ! Женщина жизнь отдала на систематизацию семейных документов, а они бесстыдно хихикают над ее бельем! Ну, никакого уважения к летописцу… то есть к летописице. Впрочем, я простила этих шалопаев, когда Ося, усадив хлюпающую носом Жози на расчищенный от барахла диван, взял безутешную архивистку за руку и предложил свою бескорыстную помощь:
— Жозефина Георгиевна, давайте я привезу сейчас свой ноутбук, он здорово облегчает работу. Мы подключимся все втроем, а если вы нам поможете — вы ведь многие документы, так сказать, знаете в лицо — то мы управимся за пару дней.
— Если ничего не пропало, можно отдать в переплет, — ободряюще добавил Данила, — У нас в институте есть мастер-переплетчик. И будут у вас не ящики с бумажными стопками, а несколько удобных таких томиков, с картонными переплетами и шифрами. Хотите?
— А можно? — робко спросила тетушка и с надеждой поглядела на нас с Даней.
— Да я пулей! — гаркнул Данила, подхватил меня и Оськин ключ от квартиры, и мы выскочили на лестничную клетку.
А Иосиф остался убирать квартиру и вытирать нос тете Жо. Конечно, это и я бы могла сделать, но было заметно, что увещевания рыжего, широкоплечего, с проникновенными глазами Оси производят на тетеньку более утешительное действие. То есть действенное утешение. Он ей напоминал папочку — Гоги Троглодидзе, который был рыжее моркови до весьма преклонных лет. А может, ее кузена по отцовской линии, в которого тетенька была влюблена юной девушкой — юношу с тем же оттенком шевелюры. В общем, что в лоб, что по лбу: Жози явно не хотела отпускать Оську. И мы ей его оставили, в качестве транквилизатора.
Направляясь за ноутбуком, мы с Данилой немного обсудили нанесенный тетушке Жо урон, пришли к выводу, что вокруг нас хлопочет тип, весьма хорошо осведомленный о семейных делах. А может быть, дальний родственник, крепко обиженный на Хряпуновых и к жалости не склонный. Но и не убийца. Этакий граф Монте-Кристо, предпочитающий обидчиков не убивать, а отнимать у них самое ценное. Но Монте-Кристо понять несложно, а мой мститель в ночи явно не из тюрьмы Сент-Ив удрал, а из психушки на улице 8 марта. И похоже, Данила прав насчет компромата, а Осина идея — составить Жозефине компьютерный реестр бумаг — тоже к месту. Если я попытаюсь раскрасить "белые пятна" на биографии дедушки Хряпунова, у тетки помощи просить — мысль откровенно неудачная. Она циничным очернителям достопочтенного семейства потакать не станет. А так мы втроем перешерстим архив, а Жози пока полежит на диванчике с компрессиком. Главное, она жива и больше для сторонника вендетты интереса не представляет.
Мы с Даней собирали нужные вещи, перебрасываясь ничего не значащими фразами, но я позвоночником ощущала беспокойство. Даже непонятно, отчего. Такое чувство возникает в лифте: едет группа людей, долго едет, и все молчат. Крошечное пространство до отказа забито неловкой тишиной, "попутчики" мысленно ежатся, но заводить разговор или доставать газетку на пару минут глупо, а для стояния навытяжку с отрешенным взором — они такие длинные, эти минуты. Я попыталась изгнать "чувство лифта" — якобы непринужденно болтая. Даня отвечал односложно. В общем, светской беседы не получилось. Не понимаю — то ли он от меня устал, то ли я его раздражаю. Впрочем, одно другому не помеха.
Вернулись мы довольно быстро, тетушка в своей саге о Хряпуновых еще не успела дойти даже до прапрадедушки — предводителя дворянства и непревзойденного охотника на зайцев и местных пейзанок. Удивляюсь я Оське — сидит, слушает, в особо патетических местах кивает! Лично я уже после жизнеописания третьего предка начинаю подремывать. Счастливое сходство Гершанка с папой и кузеном Троглодидзе и интерес к нашим семейным преданиям отвлекали тетю Жо, пока я с Даней рылась в грудах бумаг, изредка обращаясь к тетеньке за разъяснениями. А Иосиф все слушал и кивал, кивал и слушал…