А то мы не поняли без его разъяснений! Ну до чего же мужики самодовольный народ! Щас я ему!
— А ты что, сомневался в невиновности Чингьяле? — невинным голоском, с нежнейшей улыбкой, — Ты его все-таки подозревал? А зачем мы тогда полдня мусолим эту тему?
— Сонь… — неловко отводя глаза, забормотал пойманный с поличным Оська, — Ты же понимаешь… Улики против Чингьяле…
— Сонья, — услышала я голос Кавальери, — Я заметил: когда твой друг делает такое лицо, надо ожидать неожиданных поворотов событий! Может быть, вам стоит посоветоваться со мной заранее? Я ведь тоже участник вашей вечеринки, не так ли?
— Какой вечеринки? — подскочила на стуле глупая Брилла, — В честь освобождения Микки?
— Нет, в честь убийцы, вора и взломщика! — без задней мысли ляпнула я.
Сразу после моего ответа Лео побледнела, стушевалась и как-то очень быстро ушла. Да ее никто и не задерживал.
Мы искренне были рады за обаяшку Чингьяле, но в свете последних новостей мое положение становилось все более и более интересным — в психологическом отношении, разумеется. Чингьяле вот-вот "отвалит с кичи", Алессандро тоже скоро оправится после оригинального "снотворного", которое ему без рецепта впарил преступник — и примутся за старое, за поиски брачного свидетельства Кавальери. Переводчику надо поторапливаться, чтобы, убив меня, заполучить драгоценную бумагу или ничего не заполучить, но, имитируя обладание, спокойно продолжать шантаж. А мне оставалось только подставить шейку под нож. Но меня, все-таки, не Исааком звать!
В тот день у нас не было ни минуты спокойной. Мы поехали навещать болящего папу Франческо, и я втайне надеялась, что удастся прояснить ситуацию: я покажу папочке брачное свидетельство и попрошу разрешения поймать убийцу на эту бумаженцию, как на живца, и чтобы впредь — никаких сюрпризов с раскроенными черепами и перерезанными глотками! Он согласится, он дядя разумный, а потом я отдам Кавальери злосчастный документ — пусть делает с ним, что хочет. Заодно спрошу, почему папа ловеласа Винченцо, сам изрядная пройда по женской части, не отписал в завещании всего "движимого и недвижимого" сынуле Винченцо, от своего второго, недействительного брака? Почему он не проигнорировал всех предыдущих жен и детей из семьи Кавалла? Тогда Антонио мог претендовать, в лучшем случае, на титул — а кому он нужен, титул без денег — что сегодня, что в 30-е годы ХХ века? Дело заглохло бы само по себе! Пока я, точно журналист, переодетый исповедником, придумывала все новые и новые пикантные вопросы, мы прибыли в больницу.
В таких местах, по моему разумению, даже здоровый бугай зачахнет. У больниц есть своя особая атмосфера, которой здесь дышит все. Большая часть этих "миазмов" — нестерпимая, выматывающая душу… скука. Нечем заняться, не на чем остановить взгляд, нечем отвлечься от боли и дурноты. А вокруг медсестры и нянечки, больше похожие на больных, чем сами больные. Надо Алессандро вытаскивать отсюда, как только станет транспортабелен. Пусть в гостинице отлеживается.
Наши неприятные впечатления окупила плодотворная беседа с Кавальери. Мы быстро договорились, что проклятое свидетельство должно напоследок поработать, избавляя и Кавальери, и Хряпуновых от новых выходок придурка Каваллы. А то, чего доброго, встанет на тропу священной мести — то-то будет весело, то-то хорошо! С нашими предположениями, что переводчик — сам из семьи незаконно обделенных Кавалла, Алессандро согласился, но лишь частично.
— Я нанял этого малого через посредническую фирму — так, для мелких поручений и скорее для проформы, чем для серьезной работы. Мне казалось, что достаточно найти Хранителя, и цель будет достигнута… — он с трудом откашлялся, помолчал от слабости и продолжил, — Тем более, что письма в Италию из России приходили на хорошем итальянском — и я предполагал, что мне для разговора с Хранителем переводчик не понадобится. А договор с галереей… Это для отвода глаз, чтобы познакомиться с вами. Никого из предложенных нам… э-э-э…
— Гуманоидов! — давясь смехом, брякнул Франческо.
— Именно! — подтвердил папаша, — Мы, естественно, выставить их не можем. Если вашей карьере нанесен ущерб, компенсация, конечно…
— Оставим это, — обронила я, гордо выпрямившись, — Продолжайте, синьор Кавальери!
— Э-э-э… — от моего шикарного жеста чахлый синьор слегка сбился с ритма, но скоро взял себя в руки, — И я не стал проверять надежность этого типа, за что и поплатился, — Кавальери поднес руку к голове и поморщился, — Но что касается того, что семья Кавалла обойдена нами НЕЗАКОННО! — старикана едва хватило на такое мощное ударение, — То вы неправы!