«Он присматривает за мной».
Как и за всеми в городе.
Сорен бросил пережатый на «талии» тюбик в раковину. Отражение не радовало — синяки под глазами, больной вид.
«Что я скажу?»
Он застегнул молнию униформы. Нейтральный и очень холодный цвет: голубоватый до неонового свечения. Сорену он нравился и сейчас тоже успокаивал, почти как гель. Его ванная комната тоже была строгой, как и вся квартира — минимализм и пустые выстуженные пространства. И розовая подушка с улыбающейся рожицей на кровати, как единственная диссонирующая нотка.
Сорен Рац был лучшим в медицинской академии Санави. Интакт принял его с распростёртыми объятиями. Он поднялся выше всех — включая этого жалкого дёрганого Таннера, которого словно не двадцать лет назад достали из помойки, а нынче утром, ещё даже помыть не успели. Он мог назвать Энси-Хозяина даже не «мистером Мальмором», а просто «Энди», — тот как будто ничего не имел против.
Сорен Рац не ошибался… кроме последних пары раз.
Первый — с Монстром, но это не его вина, хотя он и взял на себя ответственность. Теперь — с девчонкой. Патрика Вереша Сорен знал плохо, но тот казался не опаснее разросшейся на агар-агаре колонии инфузорий-туфелек. Ошибка была идиотской. Безобразной. Как пятно посередине светлой гостиной, огромное пятно.
Цвета кровоподтёка.
«Что я скажу?»
— Как насчёт правды? — предположил Сорен и засмеялся. Он вернулся мыслями к «ангелу-хранителю». Медицинский дроид— шар на антигравах с манипуляторами, которые выдвигались по мере необходимости и так же плавно исчезали под литым панцирем, проторчал с ним до утра, а потом улетел в окно, пропищав напоследок: «Состояние пациента не вызывает опасений». Очень мило с его стороны.
— Как насчёт правды? — повторил Сорен и улыбнулся себе же, показав зубы.
Его маленькая и слабая часть хотела отлежаться, закрыть хромоадаптивными панелями окна, чтобы день превратился в бархатистую синевато-бурую ночь. Отоспаться, пить чай с ромашкой, ближе к вечеру отдать «умной технике» команду, чтобы приготовила суп. Куриный бульон с буквами-вермишелью, такой давали в интернате, где воспитывался Сорен первые годы, и это было его лучшее воспоминание о том месте. Никаких отцов и матерей, никаких родственников, и всем по сути плевать на тебя. Девчонке Хезер повезло куда больше, а теперь она сбежала.
«Я должен рассказать».
«Он знает».
Всё равно должен, дело не в информированности Энси, а в преданности того, кто так долго завоёвывал веру в эту самую преданность. Хорошо, что сегодня выходной и можно хотя бы перед Таннером не маячить, не говоря уж об остальных, младших и старших помощниках в лаборатории. Таннер — хуже всех, конечно, всего несколько недель прошло, с тех пор, как их «поставили» работать вместе, но так и тянет повторить подвиг Вереша на лбу с залысинами.
«Успокойся».
Конечно. Он может быть хорошим мальчиком, правда?
Сорен задумался, а потом щёлкнул молнией униформы, чтобы подойти к вмонтированному в стену шкафу и достать оттуда простые тёмно-бежевые брюки из мягкой ткани и синюю рубашку. В этом наряде субтильный Сорен выглядел лет на двадцать, а то и младше. Психологический трюк за триста кредитов, но пусть.
Он вызвал по браслету-комму такси сразу до Башни Анзе.
«Заходи сразу внутрь», — пришло сообщение. Сорен хмыкнул. Никакого официоза, да? Поговорим как с человеком, а не нейросетью из плоти?
Шпиль тянется, Сорен знал, через весь город — Интакт крепился на Анзе, словно мясо на кости. Жилая часть — всего несколько комнат и коридоров. Приёмная — самая большая. Единственный житель довольствовался пространством чуть большим, чем его, Сорена, собственная квартира, хотя предпочитал совсем иной стиль. Слишком много вещей, каких-то статуэток, дерева, полувыцветшие фотографии из бумаги вместо голограмм… Дроиды поддерживали порядок, но это место всё равно казалось вырванным из чужого времени. Сорену оно напоминало постановочную диораму — поначалу, удостоившись визита в личные апартаменты Энси, он всё хотел потрогать старые наушники или картину пальцем, убедиться, что не имитация. Потом привык.
— Входи, — Энди Мальмор отсалютовал чашкой, едва Сорен пересёк официальную приёмную и толкнул потайную дверь. — Выглядишь так себе, обезболивающее нужно?
— Добрый день. Нет, спасибо.
Сорен в свою очередь скользнул взглядом по громоздкому силуэту Мальмора, появившемуся в привычном полумраке, который Сорен мысленно называл «карамельным». Тот был одет в свободные брюки и простую футболку с рукавами ниже плеч и надписью на груди «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», босые ступни шлёпали по деревянному полу. Двигался он без лишней скованности, перчатки снял, значит, сейчас затишье перед очередной болезненной фазой.
Однажды Сорен не вовремя явился к тому, кого ещё не знал как Энди Мальмора, лишь как богоподобного Энси, Хозяина Башни-компьютера и всего мира. Может, тот и не хотел посвящать молодого доктора Раца в свою тайну, но когда корчишься от боли, выбирать не приходится. Сорен не испугался, не орал, не сбежал в ужасе. Поставил жгут на воспалённую отёчную руку, как будто готовую лопнуть изнутри, умудрился нащупать вену. Обычный пневмошприц не достал. Пришлось колоть старой доброй иглой, благо в шкафу в ванной нашлась старомодная аптечка.
Энди Мальмор вытащил дока Таннера из помойки, но док Рац сам вытаскивал Энди Мальмора из нескольких приступов. Таннеру продемонстрировали фрактальную мутацию с отрезанным пальцем, Сорену тоже, но потом он увидел, что будет дальше. Чем не начало близких отношений.
«Он простит мою ошибку», — Сорен даже не сомневался; просто было неловко, словно перед… старшим братом, например.
— Смотри, у меня-то всегда запас, — Энди проследовал в кухню и поставил кружку на столешницу из настоящей лакированной древесины. — Кофе? Чай?
— Кофе. Без сахара и сливок.
Сорен сел на высокий «барный» стул перед другой столешницей, бездумно зачерпнул из вазы засахаренные орехи, потом горсть чипсов.
— Вы ведь знаете, что случилось.
— Ну, жить будешь. Немного ниже — и получилось бы скверно, висок всёе-таки, но так — заживёт.
По щеке стекал неприятно нагревшийся от собственной температуры гель. Повязка опять съехала.
— Мне следовало забрать девчонку сразу же, а не проверять её способности. Хотел убедиться, конечно… Простите. Это ведь вы указали на неё.
Мальмор готовил кофе собственноручно: даже не в машинке, а в какой-то железной штуке, похожей на два треугольника, большой и маленький, поставленные друг на друга острыми вершинами. Ещё один признак «хорошей фазы». В средние и плохие он предпочитал автоматику и голосовые команды, хотя дроидов всё равно недолюбливал, поэтому и попадал в неприятные ситуации со своей болезнью.
«Мутацией. Фрактальной мутацией, вот как это называется», — в третьей вазочке были шоколадные конфеты, правда, осталось штук пять. Сорен взял одну.
— Что сделано, то сделано, — кофе оказался перед Сореном, а в собственный Энди всыпал сразу три ложки сахара. Песок осел горкой поверх толстого слоя сливок. — Если ты ждёшь от меня пафосной речи насчёт твоей вины и искупления собственной кровью, уволь. Когда-то про меня могли сказать, что я ем младенцев и пью кровь, но поверь, я всегда предпочитал кофе со сливками. И десерты.
Он отправил шоколадку в рот целиком. Сорен надкусил свою: кокосовая начинка.
— Ты мог забрать девчонку, но ты её не забрал, отец явился немного раньше, чем я рассчитал, согласно анализу обычного поведения Вереша. Он, видишь ли, полагал, что если будет блуждать по городу после работы, то запутает следы.
Энди пожал плечами.
— Я подключаюсь напрямую ко всем данным полисов, уже обработанным программно, но даже я допускаю ошибки. Это неважно, практически наверняка он далеко с ребёнком не уйдёт.
— Практически наверняка? — Сорен сделал большой глоток. Кофе был превосходный, человек несомненно пристыдил технику. Впрочем, лига роботов могла бы возмутиться и оспорить: разве Энди Мальмор — человек?