Под конец Нейт перестал даже защищаться. Пол пах фальшивым лимоном чистящих средств, мелкая пыль царапала щёки. От каждого удара что-то лопалось или трещало, и лимона становилась меньше, а железа — больше, красные пятна росли аладами, уже до трешки дошли, хотя трешек Нейт и не видел.
— Так-то лучше, — сказала Энни. Она поправила растрепавшиеся волосы, а потом протянула Калебу салфетку, чтобы тот мог унять кровотечение из разбитого носа.
— Валим отсюда, — прохрипел тот.
Энни кивнула, даже не глядя на Нейта. Часы валялись поодаль — они пережили Катастрофу, уцелели и теперь. Брат подобрал медный кругляш и вернул его сестре, словно ничего особенного не произошло.
Кукла из кабинки раптора таращилась с каким-то почти сочувствием. Боль оглушала и не давала встать, Нейт дышал с присвистом и пытался не захлебнуться то ли слюной, то ли рвотой; а ещё кукле вторила камера. И это было хуже всего.
Они все столпились над ним: начиная от субедара Аро и заканчивая доктором Риной Ван. Нейт старался не смотреть ни на кого: таращился в стену. Знакомый лазарет с унылой зелёной краской и высокими, узкими, едва проникает свет, окнами. Кабинки компактных санузлов — раненому или больному не придётся тащиться дальше пары шагов от своей кровати. Вечно сбоящие голограммы с нейтральными «умиротворяющими» пейзажами — цветы, море, вид на город с огнями, — когда тут торчал один Нейт, голо выключали, для него вид моря или полиса стал бы «травмирующим опытом», это доктор Ван так говорила, кажется.
Сейчас на соседней стене мелькало море. Картинка заставляла думать об Аквэе, полисе-пузыре на дне океана, и о близнецах Юнассонах, конечно.
«Чтоб их козовер драл».
Эркки Аро стоял впереди, Дрейк и Леони держались сзади. Выражение лица у Дрейка было таким мрачным, словно выпили последние краски, словно белый оттенок стал серым, цвета грязи под ногтями. Леони просто кривилась.
— Недопустимое поведение.
Нейт не слышал. Он смотрел в стену, на море. Наблюдал за ботом, который ничего ему не говорил, просто елозил по голому по пояс телу, проверял синяки, сломанные рёбра, обновлял регенерационное подключение. Сам механизм, вмонтированный прямо в стену, пискляво отмерял вполне нормальный пульс и обещал, что жить Нейт точно будет; тот и сам думал — от разбитой рожи и пары трещин в рёбрах ещё никто не помер.
— Недостойное раптора, недостойное охотника. Отвратительное.
Одно утешало — близнецы на соседних койках уже получили своё. Энни с большим пластырем через всё лицо демонстративно надела наушники и таращилась в потолок. Калеб укрылся тёмно-синим одеялом, завернулся, как в паучий кокон, и тоже делал вид, будто его происходящее не касается. Из кокона торчала розовая пятка, почему-то одна.
Аро уже час тут распинался. Тэсс Минджай, куратор Юнассонов, сидела с отсутствующим видом на пустующей койке. У неё шевелились губы, Нейт подозревал — вряд ли она вспоминает слова любимой песенки.
Да ладно, хватит уже. Недопустимое поведение, драться со своими — худшее, что можно вообразить, рапторы не проявляют агрессии даже к рейдерам, атакующим «черепах» — стараются отогнать, а не причинять вреда. Он нырнул аж в какую-то нефтяную липкую жижу древней истории, вспоминая войны до Катастрофы и то, что людей осталось слишком мало, «мы не можем позволить себе воевать друг с другом». У Нейта чесался язык заявить: да я и не воевал. Эти два придурка на меня напали, ну я ответил. Намяли друг другу бока. Ничего особенного.
Он бы и ляпнул, подумаешь; только Дрейк смотрел так мрачно, что от этого на языке делалось горше, чем от коагулянта, который ему влили дроиды, чтобы успокоить носовое кровотечение и срастить сломанные хрящи.
Аро здорово напоминал старейшину Гартона. Тот тоже любил набить сушёного тенелиста в свою камышовую трубку и завести нотацию часа на два, вспоминая все подвиги собственной молодости, из которых выходило, что он-де вот никогда бы такой дурости не выкинул, не то, что некоторые. Гартон был морщинистый, с обвисшими брылями, тёмно-коричневая кожа будто покрыта ржавчиной, и всё равно от сходства отделаться не получалось, Нейт едва не фыркал в кулак.
Потом подсоединилась доктор, которая сообщила: «Состояние стабильное». Субедар Аро словно спохватился.
— Исключительная ситуация, — сказал он. — Многие сказали бы, что тебя, сипай Уиллс, необходимо вовсе лишить звания и чина. Но мы не можем выгонять обученных рапторов, тем более что най-рисалдар Норт и най-рисалдар Триш неоднократно сообщали о твоих успехах. К сожалению, и оставить тебя в наших рядах не представляется возможным. Ты будешь направлен в Ирай, на центральную базу рапторов, где тебе подберут подходящую часть.
До сих пор Нейт то в потолок смотрел — пятно там никуда не делось, между прочим, старое доброе пятно, — то на фальшивые синие с белыми «барашками» волны — от этого зрелища начинало слегка мутить, — то вообще на дроида. Он не сразу понял, что именно сказал субедар Аро, и не по уставу переспросил:
— Чё?
— Отправят тебя в Ирай, вот чё, — не выдержала Леони. — Там научат хорошим манерам и сунут куда-нибудь в бизонью…
— Най-рисалдар Триш.
— Прошу простить, субедар Аро.
Нейт задохнулся. Кисловато-горький привкус лекарства разлился во рту заново, и снова запахло железом, он то ли язык прикусил, то ли открылась «старая рана».
— Но… я не хочу. Дрейк говорил, мы в Лакос, и…
Он зло обернулся на близнецов. Аро перехватил взгляд.
— Юнассоны будут наказаны аналогично, про это не беспокойся. Однако их вина не снимает с тебя ответственности.
— Чёрт. Простите. Я не хотел, то есть… я просто думал, ну…
«Отбиться. Как от Такера».
Теперь в носу ещё и щипало.
— Простите, — повторил Нейт.
— Решение обжалованию не подлежит.
Нейт опустил голову. В сердце или животе стало холодно, а пальцы мокрыми, и глаза тоже. Он не решался посмотреть ни на Дрейка, ни на Леони, особенно на Дрейка.
«Как же так, мы же собирались в Лакос. Искать этого Монстра. Искать древние тайны аладов и прошлого мира».
Он подумал о кукле, которую прихватил талисманом и прицепил в своём рапторе. Наверняка механизм заберут. Потом, после нового обучения в полисе Ирае, выдадут новый, но это будет не скоро, через год или два. О подобных наказаниях Дрейк рассказывал: рапторов не могут просто выставить прочь, потому что способности-то всё равно нужны, трибунал — редкость (возможно, он ждёт Монстра, того, кто убил несколько десятков невинных горожан, добавлял Дрейк с искренней печалью в голосе). Выставить из части, отобрать «свой» механизм, отправить на переподготовку с понижением в звании — другое дело.
Дрейк тяжело дышал рядом, сопел, как больной козовер. Нейт шмыгнул носом.
— Так точно, субедар Аро. Сипай Уиллс с приказом ознакомлен.
Глава 12
Рука лежала под стеклом. На уровне плечевого сустава открытая мякоть была ярко-красная, артерии и вены соединялись прозрачными трубками, по которым совершался полноценный двойной круг кровообращения. «Кормил» руку цилиндр окружностью в полметра, установленный рядом со стеклянной камерой. Монитор с показаниями крепился на «животе» цилиндра, управлялся саккадными движениями — можно было открыть показатели пульса, сатурации кислородом, мускульной реакции.
— Смотрите, Таннер, — Сорен постучал затянутыми в пластиковую перчатку костяшками по стеклу, словно ожидая, что рука сожмётся в ответ. — Нервные окончания больше не пытаются разбежаться вдоль и поперёк, заменить собой соединительную ткань, поперечно-полосатую мускулатуру и даже остеобласты. Оно стабилизировалось.
— Да?
Таннер отвернулся от повисшего в воздухе трёхмерного монитора с графиком. Встал он с грохотом: пластиковый стул проехался по кафельной плитке пола. В глубине лаборатории вопросительно зажглась и погасла оранжевая лампочка реакции на громкие звуки и «несанкционированные» движения.