— Я думаю, нам пора отчаливать на «Почтенную Свиноматку», — сказал он, переводя взгляд на сундук Эдди. — С этим сундуком лодка сильно осядет, — предсказал он.
С помощью Веселого они быстро погрузили весь багаж в лодку.
Прощание было коротким, и через несколько минут Безумный Дядя Джек видел уже не лодку, а маленькую точку вдалеке. Полчаса спустя Эдди поднимался по веревочной лестнице вслед за леди Констанцией. А вот он уже и на палубе корабля, который доставит его к далеким берегам неведомой страны.
Не в пример тем восьми годам, которые Эдди провел в море, ночуя в закутке под палубой, теперь у него была персональная каюта, отделенная от каюты леди Констанции лишь внутренней перегородкой с дверью. У него была даже собственная кровать, а не гамак, которым стращал его БДД.
По словам первого помощника капитана мистера Спартакуса Бриггса (который приветствовал их сразу по прибытии и провел по кораблю для общего ознакомления с обстановкой), на борту, кроме них, был лишь один пассажир, с которым им еще только предстояло встретиться. Этот рейс мало напоминал прогулочный круиз и еще меньше — рейс корабля, переполненного иммигрантами, которые мечтают начать новую жизнь на сказочно новой земле Америки (хотя и не такой уж новой для ее аборигенов-индейцев, которых, впрочем, ни о чем таком и не спрашивали). Это был — прежде всего и преимущественно — торговый корабль с грузом для Америки, намеревавшийся затем загрузить трюмы в Новом Свете новыми партиями товаров и вернуться с ними в Британию. Пассажиры, платившие за проезд, были дополнительным источником дохода (ох уж эти деньги!) для владельцев корабля.
Когда Эдди увидел наконец пассажира, о котором упомянул мистер Бриггс, он не поверил собственным глазам. Ужас зародился у него где-то в пятках, а потом неудержимым жарким потоком растекся по телу Эдди, охватив его целиком. «Это просто невозможно», — тщетно пытался убедить он самого себя. Но с фактом не поспоришь.
На палубе стоял человек, который во время их последней встречи был одет в робу из ткани в стрелочку (то есть в форменную одежду заключенного) и носил гирю на цепи, прикованной к его колену. Это был не кто иной, как беглый преступник Гробс.
Глаза этого человека с нависшими веками встретились с глазами мальчика. У Эдди не было ни тени сомнения в том, что Гробс тоже узнал его. Да и как он мог его забыть? Ведь Эдди сравнительно недавно помог полиции задержать одного из его товарищей — главаря шайки; поэтому рассчитывать на особую симпатию со стороны этого человека было бы, мягко говоря, наивным.
Эдди особенно смущало то обстоятельство, что теперь они находились даже не на болоте, а на борту корабля в открытом море. Отсюда некуда было бежать…
О, сколько нам открытий чудных…
Как Еще Более Безумная Тетя Мод оказалась в дорожном сундуке Эдди, — этого никто не может объяснить и по сей день. Данный вопрос неоднократно обсуждался в семье Диккенсов, и на протяжении многих лет было выдвинуто немало различных теорий и предположений на сей счет; свои версии имели даже те члены семейства Диккенсов, которые в то время еще не родились, но Еще Более Безумная Тетя Мод унесла эту тайну с собой в могилу на 126-м году своей многострадальной жизни, то есть почти через четверть века после поездки Эдди, леди Констанции и самой тети Мод в Америку.
Достоверно известно только то, что Еще Более Безумная Тетя Мод была обнаружена на борту «Почтенной Свиноматки» лишь спустя неделю после отплытия корабля, поскольку, выбравшись из сундука (а также из каюты) сразу по прибытии, она передвигалась по судну тайком и ночевала в самых укромных уголках — от котла в камбузе до вороньего гнезда наверху главной мачты.
По кораблю начали распространяться слухи о странном существе, которое бродит по судну, воруя продукты и блестящие предметы, но Эдди имел возможность на собственном опыте убедиться в том, что моряки — люди суеверные и к тому же пьющие слишком много рома; поэтому их вряд ли можно считать самыми надежными свидетелями, когда дело касается вещей, имеющих отношение к потустороннему миру. Только после того, как Эдди обратил внимание, что во всех этих рассказах упоминалось чучело какого-то животного, возможно, хорька, с которым не расставалось привидение, фигурировавшее в рассказах под именем «морской ведьмы» или «водяной карги», мальчик начал опасаться самого худшего — того, что его двоюродная бабушка с Малькольмом под мышкой каким-то образом попала на борт корабля.