Катарсис почти ничего не видел. Белые искорки заплясали быстрее, заволокли всё мерцающей пеленой. «Неужели это всё?..» - промелькнуло в его гаснущем сознании. Тело обмякло, сердце стало стучать ровно и спокойно, он начал стремительно падать куда-то, и когда темная узловатая рука фаргарапа подхватила его, Катарсис уже ничего не чувствовал.
Второй фаргарап бережно положил свою обессилевшую жертву на пол, обратившись тихим, неожиданно мягким голосом к первому:
Ну, где носилки, Зимбардо?
Глава 8
Все, что меня не убивает, делает меня сильнее
Гарри Поттер после квиддича
Ветер неприятно обдавал лицо. Приятные ощущения от выпитого коктейля исчезли уже давно, осталась только тишина, темнота, сырость и одиночество. Точно так, как говорил Бенефис. В чащобе тревожно закричала какая-то птица, и тотчас же смолкла, точно опасаясь, что её обнаружат. Как здорово было бы остаться в «Пьяной устрице», посмеяться в кампании весёлых гоблинов, помечтать о будущем с ясноглазыми эльфами, когда кружечка коктейля «Гланды оборотня» несколько уменьшит их высокопарность...
«Так, хватит, я обещал себе не переживать о предстоящей работе, и точка! А тут темнее, чем я думал...» - пробормотал я, когда моя нога ступила на мягкий дерн под могучими деревьями. Действительно, ветки сплетались плотной колючей сеткой у самой опушки, образуя абсолютно непроницаемый для света полог, в них постоянно раздавался прескверный шорох и какая-то не менее обнадеживающая возня. Уж не Устюг ли затаился там, припав к земле и поблескивая заплывшими колкими глазками?
Нечего было и думать о попытке протиснуться между этих намертво сцепившихся твердых сучьев, но немного в стороне виднелся небольшой просвет - тропка, такая тонкая и заросшая, что походила на звериную. Лунный свет падал на неё бледно-голубыми пятнами. Деревья жадно тянули со всех сторон коричневые ветки-щупальца...
«И никакие это не щупальца! У тебя никогда не было фантазии, Борщего, помнишь, папа говорил ...что он там говорил? Ну, в другой раз. Лучше спеть какую-нибудь песню, это поможет успокоиться. М-мм...«Услышь мою бо-оль»! Да тут, похоже, никто ничего не услышит, даже если будет по-настоящему больно... »
Я старательно отодвигал гибкие ветви, но две или три ухитрились пребольно хлестнуть по лицу. Поморщившись, пригнулся и в таком положении продолжал свой путь. Я видел только черную землю да полуистлевшие прошлогодние листья. Ветер глухо шумел в кронах окружающих тропу деревьев. Где-то самодовольно ухала сова. Когда мне наскучило рассматривать несчастные скелетики сгнивших листьев, я поднял взгляд и похолодел, поймав взор восьми фиолетовых глаз.
«А-ааа! О, Господи!» - вырвалось у меня. Паук размером с кулак варвара испуганно улепётывал в чащу, перебирая длинными щетинистыми ногами и нервно щелкая щупальцами. Толстые нитки серой паутины сетью растянулись над тропой, те, что я разорвал, реяли по воздуху, хотя здесь в глуши не ощущалось ни малейшего порыва ветра. Я брезгливо обошел паутину, но поплатился за это разорванным плащом. Теперь я шел, глядя прямо перед собой, не обращая внимания на наглые ветви. То справа, то слева то и дело слышалось шелестение и похрустывание. Я ускорил шаг, опасаясь, что оскорбленный в лучших чувствах паук захочет догнать и расквитаться со мной.
«Интересно, кого он ловил в этой чащобе? Неужели влюбленных? Крупноваты вроде....Но лучше об этом не думать».
Я шел довольно долгое время. Затхлый стоячий воздух словно баламутился от движений. Было очень душно, я глубоко дышал, но не становилось легче. Разболелась голова, потянуло в сон. Я внезапно вспомнил, что не позаботился о воде для себя. Можно вернуться в «Пьяную устрицу» за ней, но мне почему-то казалось, что я уже очень далеко от таверны и путь займет несколько дней. А вода была бы сейчас очень кстати.
Справа ветки немного поредели, образовав небольшой лаз у самой земли. Я присел на корточки и раздвинул колючие отростки. Пахнуло тиной и гниющими водорослями - я был возле небольшого озерца. Странно, но ни один звук не волновал тут гнетущую душную тишину, не квакали безмятежно лягушки, не плескалась мелкая рыбешка, даже водомерки не сновали по маслянистой глади озера.