Не сомневаюсь, что у тебя очень милый братишка, - выдавил я.
Да, вот почему Манди как никто подойдёт для поисков Устюга - он сможет мыслить как Устюг и всегда своего добьется! Ну, собирайся, Джонни, я положу тебе в дорогу рисового пудинга! - проворковал мой странный наёмщик, потрепав меня за плечо.
Люди никогда не ценят того, что имеют. И только теперь, когда пропажа урчащего монстра, за которую я должен молиться небесам, вынуждает меня пробираться сквозь проклятый Ехидный лес, чтобы встретиться с маньяком-палачом (извините, но для некоторых людей другое название трудно подыскать), братом безумного катарсиса, я понял, как хорошо было до этого.
Но, но ...- чуть слышно пробормотал я,- но ты не можешь отправить меня в этот лес, ночью... да ещё в субботу! - я почти исчерпал свои слабые доказательства.- Кроме того, ты не сможешь самостоятельно вести хозяйство, ты сам не в состоянии помыть тарелку, я же тебя знаю, Катарсис!
Спокойно!- такой уверенности в голосе друга я не слышал уже давно.- Я могу мыть посуду, просто у меня чувствительная кожа рук. Да и что тут вести, пыль вытер, гобелены проветрил, инструменты отполировал...- при воспоминании о любимом деле Катарсис мечтательно вздохнул. Это его пренебрежительное отношение к моей работе рассердило меня. Поэтому я довольно жестко заявил:
Катарсис, тут всё утонет в мусоре через час после моего ухода. У тебя не хватит терпения протирать канделябры, чистить камин и приносить пищу в подземелье твоему пленнику Вильгельму Оранскому, на насильное удерживание которого в плену я уже да-авненько закрываю глаза!
Борщего! - насупил Катарсис чёрные брови. Странно, но он впервые назвал меня именем, данным при рождении. - Борщего, ты несправедлив ко мне. К тому же переоцениваешь свои заслуги, ведь подумай, я как-то жил и без тебя все эти годы!
И не говори, что я только валялся в «Пьяной устрице» и играл в карты с гоблинами - просто...у меня тогда был не лучший период в жизни!- и затем проговорил тише, чтобы я не услышал.- Вильгельм Оранский? Я думал, что выпустил его полгода назад...
Отлично, раз ты, как я вижу, можешь обойтись и без меня, я ухожу - прямо в лапы нечисти из Ехидного леса, искать твоего брата, такого же равнодушного, как и ты! Давай свой рисовый пудинг!
И хоть Катарсис уже гневно сжимал кулаки, намереваясь высказать что-то о своих оскорбленных чувствах, он протянул мне свёрток с едой и глухо промолвил:
Спросишь у прохожих, где живёт Армандо, его знают все...
Возможно, Катарсис раскаивался в сказанных словах, но я не желал его слушать, да и оставаться в замке тоже. Я вдруг вспомнил, как давно не был за его стенами, как давно не делал чего-нибудь, отличного от чистки котлов, где варилась снедь, и вываривания рубашек. Поэтому я быстро поднялся в свою комнату, расположенную наверху самой высокой башни. В ненастную погоду капли дождя просачивались сквозь старую черепицу и со звоном разбивались о лежащий на столе желтый череп. В большое удлиненное окно порывами залетал ветер, нередко занося сухие листья и сбившихся с дороги почтовых голубей, которые, обессилев, ударялись с разгону об изрубленный щит на стене, сползая на мою кровать кучкой белых перьев; от всего в этой комнате веяло грустью и запустением.
Я торопливо уложил в котомку мой старый дорожный плащ, небольшой зазубренный нож, доставшийся мне от папы, захватил упоминавшийся уже старый череп, нахально скаливший длинные резцы, окинул мою комнатку прощальным взглядом, нежно улыбнулся клопам и быстро сбежал по ступенькам, покидая пыльную и такую родную «Мечту феодала»...
Глава 5
Бар - хорошее место для обретения душевного равновесия
Оби-Ван Кеноби
Было утро. Солнце ещё не жарило невыносимо, а лишь ласково обещало сделать это в полдень. Закинув лёгкую ношу на плечо, я неторопливо шагал по тропинке, вившейся среди густой пахучей травы. Когда я работал в замке, в холодных и пустых комнатах, то выходил позвать Катарсиса к столу весь в хлопотах и заботах, не замечая окружающего меня великолепия. Едва ощутимый прохладный ветерок ворошил листву деревьев над тропинкой, заставляя изумрудные тени кружиться на крепко утоптанной земле.