Мужчина задумчиво смотрел на огонь в камине. Наконец он что-то решил, протянул руку, подзывая пса к себе и, наклонившись к нему, сказал:
– Люпус, надо помочь девушке, ты ведь согласен?
Пёс коротко гавкнул. На какое-то время хозяин застыл, мысленно уносясь в прошлое, в ярангу шамана. Тогда, восемь лет назад, он не верил в так называемые «бабкины сказки». Тридцати трёхлетний здоровый мужчина за полгода превратился в скелет, обтянутый кожей. Врачи разводили руками, родители, враз постаревшие, испуганно кружились около, не зная, что предпринять. Не растерялась только бабка Луша. Ей исполнилось восемьдесят пять, но ум и тело по-прежнему верно служили.
– Вот что, Але́ксий, – она никогда не звала его Алексеем, – поезжай-ка ты на Север, откуда род наш пошёл. Напишу письмецо, растолкую, как добираться. Отдашь послание Ордыбаю. Сейчас-то его по-иному кличут, но ты именно так спрашивай – дед Ордыба́й! Тебя приведут к нему. Привет от Лукерьи передай и поклон, а потом письмо вручи. Он поможет.
Она сама собрала ему нехитрые пожитки и проводила на вокзал.
Он вышел из поезда ранним утором на захудалой станции, спросил, как добраться до Ордыбая. Тётка – смотритель станции, удивлённо глянула, кликнула старика. Тот бросил взгляд на худющего Алексея, вздохнул и пошёл запрягать лошадь. К вечеру они добрались до брошенной деревни.
– Отсюдова пёхом надоть, – впервые за весь день протянул дед. Во время поездки он, молча, поил приезжего то водой, то молоком, которые тот регулярно выблёвывал назад. – Сам-то я вижу, ты вовсе плох, слезова́й с телеги, помогу дойти.
Алексей было запротестовал, но, встав на землю, понял, что дедок прав – голова кружилась, ноги подгибались. Подхватив «мальчонку», как окрестил его провожатый, и, отпустив лошадь пастись, старик шустро поспешил по едва видной тропе. Как они дошли Лёха почти не помнил. Его уложили на шкуры, дали мерзкое на вкус пойло. Практически сразу он заснул. Вернее впал в состояние между жизнью и смертью. Ему объяснил это Ордыбай позже. Смутные тени плясали перед огнём и за ним, дед исчез, Ордыбай бил в бубен и что-то завывал. Лёшка настолько измучился, что ему хотелось, чтобы его просто оставили в покое.
Очнулся он утром. Рядом, на подстилке сопел пёсик, на вид годовалый.
– Шесть ему месяцев, – Ордыбай курил трубку у входа. – Порода такая, выглядит старше.
– Как зовут? – Лёшкин голос сипел и ломался.
– Сам имя дай! Он твой теперь!
– Зачем он мне? Я не жилец!
Старик сухо засмеялся, будто в бубен насыпали горох.
– Жить будешь! Ярга́ ушла.
– Ярга? – переспросил Алексей.
Старик пососал трубку, ответил:
– Кто-то не любит тебя сильно. Послал Яргу́. Она пила силы твои. Теперь нет. Пёс тебе охраной будет, сам пришёл к тебе. Значит, так тому и быть. Он долго жить будет, так рождён.
Лёшка прожил с Ордыбаем три года. Многому тот научил его, но не всему. Уговаривал остаться, взять остальное знание, Алексей сказал, что вернётся. Старик махнул рукой, не поверил. Так и вышло.
Через год после возвращения внука умерла бабуля, просто не проснулась. Спустя сорок дней ушёл на покой и Ордыбай. В ту ночь Лёхе приснился сон, в котором старик прощался и протягивал ему знак старшинства Рода – старинный амулет. Лёшка взял, надел на шею и долго разговаривал с шаманом. Проснувшись, нашарил на груди круглый медальон и понял, что сон был не совсем сном…