— Ты в порядке, Майк? — осведомился он. — Ты что-нибудь делаешь, чтобы преодолеть спортивный кризис?
— Пытаюсь, — промямлил я, чувствуя, что краснею. — Честное слово, пытаюсь. — Я вошел в школу и поспешил в раздевалку, сгорая от смущения.
Я быстро принял душ и переоделся. Мне хотелось убраться отсюда до окончания тренировки. Знал, что, если меня начнут поддевать, я сорвусь.
Несколько минут спустя я вышел из школы и поспешил к велосипедной стойке. Взор мой был устремлен в землю; я был погружен в собственные невеселые мысли.
— Что угодно бы сделал, лишь бы преодолеть кризис, — пробормотал я.
Я даже не видел этого странного человечка, пока чуть не сшиб его с ног.
— Ой. Простите, — пробормотал я.
Он улыбнулся.
— Я слышал твои слова. Тебе просто необходима бита полегче, — произнес он.
— Что? — Я в изумлении уставился на него.
Дядечка был одет в тяжелый черный шерстяной костюм. Голова его была маленькая, круглая, совершенно лысая, а кожа такая бледная, что он походил на электрическую лампочку!
Этот тип что, никогда не бывает на солнце?
— Что вы сказали? — переспросил я.
— Тебе нужна бита полегче, — повторил он. Глаза у него были будто серебряные. Когда его улыбка сделалась шире, вокруг них лучиками разбежались морщинки.
Только сейчас я заметил, что в одной руке он держит бейсбольную биту. Он поднял биту, чтобы я мог получше ее разглядеть.
Бита была выточена из блестящего черного дерева. Рукоять обмотана изолентой. Она явно была уже далеко не новой.
— Она очень легкая — и очень мощная, — проговорил мужчина. Он издал неприятный смешок, словно только что выдал отличную шутку.
— К-кто вы такой? — выдавил я, не сводя глаз с биты.
— Я фанат спорта, — ответил он. Свободной рукой он полез в карман пальто. Оттуда он вытащил визитную карточку и вручил ее мне.
Надпись на карточке гласила:
Мистер Смит, директор. Линнфилдский музей спорта.
Я вернул ему карточку. И снова посмотрел на биту.
— Вы хотите продать мне ее?
Он издал еще один смешок. И покачал блестящей лысой головой.
— Я дам ее тебе просто так, Майк. — Его странные серебристые глаза светились от какого-то странного возбуждения.
Разве я называл ему свое имя?
— Это очень хорошая бита. Ты полюбишь ее, — сказал он. — Очень мощная.
Лично я не видел в этой бите ничего особенного.
— И вы хотите отдать ее мне просто так?
Он кивнул:
— Бери-бери. Единственное что — ты должен дать мне одно обещание.
Так и знал, что где-то здесь кроется подвох!
— Какое обещание? — спросил я. Тучи заволокли солнце. В воздухе разливалась прохлада. Я чувствовал, как по тыльной стороне шеи пробежал холодок.
— Ты должен пообещать мне, что вернешь биту в музей — сразу после игры. Ты не будешь переодеваться. Ты не сбегаешь сначала домой. Ты сразу вернешь ее в мой музей. Все понял?
Он буквально сунул биту мне в руки.
«Да он сумасшедший! — подумал я. — Зачем я беру эту биту? Неужели я настолько отчаялся преодолеть свой спортивный кризис?»
Да!
Мои руки стиснули биту. Что-то я не видел в ней никакого отличия от той, которой пользовался сегодня.
И тут все мое тело пронизал холод. Ледяные пальцы мистера Смита сомкнулись на моем плече.
— Помни, — промолвил он, — верни биту тотчас же после игры.
Я кивнул и закинул биту на плечо. Затем подошел к велосипеду, отстегнул его и на полной скорости понесся прочь.
Следующий день выдался прохладным и ясным. Идеальный денек для бейсбола.
В раздевалке стоял шум и гам. Все ребята болтали и смеялись. Я же тихонько сидел в уголке, пытаясь не распсиховаться окончательно.
— Здорово, Майк! — воскликнул Джимми, кидая мне бутылку воды. — Мы с тобой. Мы верим в тебя, мужик!
— Точно. — Рон показал мне два больших пальца. — Мы знаем — ты не дашь нам продуть.
Я так нервничал, что чуть не уронил бутылку. Я открутил крышечку и жадно припал губами к горлышку.
«Я не облажаюсь, — твердил я себе. — Я не облажаюсь».
И вот настало время игры. Мы вышли на поле.
Тренер собрал нас всех возле скамьи, чтобы обсудить тактику.
— Я внес кое-какие изменения, — проговорил он, глядя прямо на меня.
Я знал, что тренер имеет в виду — все знали. Он собирался передвинуть меня назад.
— Рон будет отбивать четвертым, — объявил он, а Майк — вторым.
Вторым? Ничего, переживу. Тем раньше я смогу показать всем, что все равно остаюсь победителем.