Нарбаль — так назывался сей молодой человек — надеялся еще до ночи добраться до дома; ибо солнце совершило еще только половину пути своего.
Проходя долиною, он увидел пастуха, которой, сидя на корточках, зарывал что-то в землю. — Весельчак наш приближаясь к нему, спросил: точно ли тут идет в Салон. — Пастух, которой в сие самое время занимался каким-то колдовством на погубление скотины своего соседа, досадовал, что его прервали и разрушили колдовство, для возобновления коего надлежало, по их чернокнижным законам, ожидать снова 9 дней, — почему он, оборотясь к Нарбалю, сказал: — «ступай все вперед, молодой человек, тебе скажут твою дорогу».
Тон, которым отвечал пастух, весьма не нравился Нарбалю. Он раскаивался, что спросил сего ужаснаго человека и с трепетом продолжал дорогу свою.
Чрез час времени, небо начало темнеть от туч, поднялся вихрь и настала ужасная гроза. Гром, молния, дождь, град и все ужасы бури казалось собрались над головою Нарбаля, которой, не в силах будучи различить предметов за 10 шагов впереди, сбился с дороги и шел сам, не зная куда.
Чрез добрые полчаса буря начала утихать, и в нескольких шагах увидел наш странник деревянный крест, стоящий на распутии, и пред ним прекрасную девицу, стоящую на коленях.
Нарбаль был молод, и потому не удивительно, что загляделся на красавицу и, желая зачать разговор, спросил ее, которою из двух дорог следовало ему идти в Салон?
Девица, молча, показала одну из дорог и продолжала все стоять на коленях. Нарбаль прошел по оной несколько шагов и, удивляясь положению красавицы, одетой в белое платье и покрытой белым вуалем, вздумал воротиться и спросить о причине такой странной встречи… Он воротилтился, но красавицы уже не было. Закрыться ей было не куда, ибо место было окружено полями. Он оборачивается во все стороны и видит вдали бегущаго белаго зайца.
— «Не уже ли это красавица?» — подумал он, «неужели сего дня не дойду я до моего дома?» — и пошел задумавшись по указанной дороге, в намерении в первом удобном месте остановиться, отдохнуть и обсушиться.
Вскоре, что-то блеснуло пред ним. На дворе была уже ночь. Нарбаль пошел в ту сторону, и скоро подошел к совершенно опустелому дому, но освещенному множеством факелов. Он вошел внутрь; двери нижняго этажа были крепко заперты; он пошел по лестнице вверх и взошел в огромную залу, обитую черным сукном и освещенную четырьмя большими свечами. Только что он вступил в залу, как двери сами собою заперлись за ним с страшным шумом.
В удивлении и страхе ходил он по зале, не зная, что начать ему. Вдали, на какой-то колокольне, ударило полночь и с последним ударом колокола в зале раздался крик совы, за оным непосредственно звук погребальнаго колокола, потом со всех сторон слышались ему жалостные вопли. В переднем алькове что-то треснуло, и туж минуту вышел из онаго мертвец, сопровождаемый множеством привидений разнаго вида. Мертвец с ужасною цепью прошел мимо Нарбаля, и все последовали за ним.
Нарбаль трепетал от ужаса.
Минуту спустя, открылась половица, показалась длинная и огромная рука из под полу, схватила нашего странника, и, не причиняя ему вреда, утащила в нижнюю слабо освещенную залу. Там ужасныя страшилища сидели на полу вокруг мертваго трупа и пожирали его. Едва только Нарбаль увидел это, как, в страхе не зная что начать, перекрестился и — в миг все исчезло.
С минуту спустя, показалась опять огромная рука из под полу и утащила Нарбаля в подземелье, посредине котораго стоял открытый гроб. Лишь только рука опустила нашего странника на землю, как из гроба приподнялся мертвец и громовым голосом закричал:
— «Трепещи, дерзкий, вступить в обитель смерти; бойся мщения теней, блуждающих в раскаянии!»
Ударил сильной гром и Нарбаль упал без чувств на хладный помост подземелья.
Долго ли продолжался обморок страха неизвестно; только, придя в чувство, Нарбаль, увидел себя в пещере богато убранной и прекрасно освещенной, а пред собою старца с длинною бородою и в белой одежде испещренной разными фигурами.
— «Пришлец», — сказал старец, «несчастный пришлец, кто завел тебя сюда?»
— «Не знаю!» — отвечал Нарбаль с почтением, и подробно разсказал все, что с ним случилось.
— «Мне жаль тебя. Ты должен погибнуть, иначе из сего околдованнаго дома не выходят; я колдун, имя мое: Апон. Все знают мое могущество. Я чрез свои познания избегнул смерти на условии питаться человеческим мясом; для того околдовал я дом сей; мои подвластные духи заводят сюда людей неопытных и делают их моими жертвами. — Не знаю почему мне жаль тебя, и я тебя отпускаю, но с условием, чтобы ты, возвратясь на родину, пожертвовал мне тем, кого увидишь перваго. Обещаешь ли мне это?»