Пусть зрячий видит будущее, этого он явно не ожидал, и свалился с бочки вместе с предводителем бунта. Все бросились врассыпную. Крики и маты, умноженные эхом, отражались от стен. Сквозь гром голосов прорывались глухие выстрелы – охранники пустили в ход дротики. Дора тоже бежала. Пару раз её ноги наступали на чьи-то руки, спину, живот. Замешкайся хоть на секунду – легла бы к ним. Но она надеялась, заставляла себя поверить в то, что их просто усыпили, ведь её посетила очередная мысль. Только сейчас поняла – у персонала нет цели умертвить бунтовщиков. На рядовой фабрике критическую ситуацию разрешали бы собаками или на крайний случай свинцом. Всё равно пойдёт в полуфабрикат. А на «Элите» – дорогой товар. Нельзя, чтобы он испортился, особенно целая партия. Грэг – гений.
Дора спешила к чёрному ходу. Там толпу ждала запертая дверь, но никто и не думал поворачивать назад. Какой-то мальчишка выбежал вперед всех, крикнул: «О Господи!», и прогремел взрыв. Осколки гранаты, разорвавшейся в руке смертника, поразили первые ряды. Лицо Доры окропила чужая кровь. Поверх гула от удара по ушам ложился чей-то истошный крик. Так вышло, что на момент взрыва Дора оказалась в самом центре толпы, со всех сторон окружённая людьми, которые не остановились. Её толкали, на неё наваливались, и нельзя было не поддаться этим силам. А кого ранило или дезориентировало – затоптали. Ступая по телам, девушка почувствовала, как скрутило желудок, как по спине пробежали мурашки. Самообман больше не прокатит. Всё вышло из-под контроля ещё на стадии планирования. Ужас собственной судьбы обрёл новые масштабы, когда смерть подошла к ней так близко.
– А он не боялся, – намекал на что-то голос в голове Доры. – Он мог получить оружие только в наследство от тех, кого загнали на фабрику первыми, и где-то прятал. Вы ведь всё понимали. Ты тоже умрёшь, но сегодня у тебя есть выбор.
Толпа хлынула из проёма деформированной взрывом двери и разбежалась в разные стороны. Солнечный свет слепил глаза, газон колол босые ноги. Они оставались в пределах «Элиты», но страх увиденного подавила эйфория ложной свободы, длящаяся ровно до тех пор, пока не начали стрелять. Снотворными дротиками, разумеется. Целились с ближайшей сторожевой башни. Всех не завалить. Хотя бы из-за слишком большого расстояния до хаотично движущихся мишеней. Да и доз на такую ораву у простых охранников, только в теории готовых к подобному повороту событий, не хватит. Однако Дора не успела и глазом моргнуть, как те уже спустились. Так же быстро на помощь коллегам сбежалась подмога. На углу двадцатиметровой бетонной стены, что отрезала фабрику от всего остального мира, людей было больше всего. Ими правил хаос. Кто-то уже лежал мёртвым фундаментом. По трупам, как жуки, ползли живые. Тянули за волосы, скидывали тех, кто повыше. Они вздумали сбежать. Бессмысленное действо – массовое помешательство. Персонал, встревоженный масштабом ЧП, с переменным успехом ловил одних, усыплял других. Единственное преимущество бунтовщиков перед всесильными противниками – число. Если бы каннибалам разрешили убивать, всё закончилось бы гораздо быстрее.
– Овца, – съязвил внутренний голос.
– Заткнись! – отрезала Дора.
От страха накатила усталость. Хоть ложись и помирай. Но голос прав – у неё есть выбор. Присоединиться к горе из человеческих тел – плохая идея, да и оставаться на открытом пространстве под обстрелом желания не было. Потому, натолкнувшись на Ленни, Дора схватила его за руку и потащила в ближайшее укрытие.
Им оказался производственный корпус. «Элита» не специализируется на забое, но всё же выполняет редкие заказы по первичной обработке. Потому само здание в сравнении с такими же на других фабриках в масштабах уступало. Живым сюда путь заказан, однако сегодня – день открытых дверей. Переводя дух в тёмном углу, девчонка, наконец, в полной мере осознала, что происходит. Сквозь свист тишины как из другой Вселенной доносились выстрелы, стоны и ор. Они умирают, здесь и сейчас. Сами себя загнали в капкан. Что же они наделали? Накопленное напряжение угрожало вылиться криком, но Ленни оказался крепче. Пресекая истерику, взял за руку, больно сжав запястье, и потянул за собой вглубь здания.
– Мы можем присоединиться к остальным, – напомнил он.
Идеей Грэга, ещё там, на страницах чьей-то выдуманной истории, был также погром. По возможности. Но у Доры это как-то само собой вылетело из головы. Ей уже не до того. Зато здесь безопаснее. Просто подождать, когда их поймают. Ничего страшного.
Заказы исполняют ночью, чтобы утром дорогущее мясо, украшенное долькой лимона или веточкой душистого розмарина, уже лежало на чьём-то фарфоровом блюде. Так что сейчас корпус пустовал – работники на улице собирают разбежавшееся стадо. Коридоры пересекались, лестницы и мостики вели в темноту. Вентиляция размеренно гудела над головой. Мимо проплывали двери с табличками «Скотобаза», «Разделочный цех», «Холодильная камера», но наклейка с красной молнией и надписью «Не влезай! Убьёт!» была лишь на одной из них. Призрак из прошлого, напоминание о бывших хозяевах, уязвимых, в том числе и для электрического тока. Ленни неожиданно остановился.