— Да, сэр, вы в эфире!
— Ага, Артур, меня зовут Том, и я позвонил просто, э-э-э, чтобы сказать, что вы, ну, это самое, что вы правы. Вы правы.
— Я знаю, что я прав, сэр, и именно поэтому я — ведущий, а вы — слушатель. У вас есть вопрос к нашей гостье?
— Ага. Есть. Я бы хотел спросить у мисс Картер…
— Картрайт! — рявкнул Энди. — Карт-райт.
— Ага, точно, мисс Картрайт. Я бы хотел спросить у нее: где бы сейчас были женщины без мужчин, а? То есть я хочу сказать, вспомните историю. Где, как вы думаете? И, это самое, можете отвечать, когда я повешу трубку.
Мелисса Картрайт произнесла:
— Мне очень жаль, Том, это не ваша вина, но я боюсь, что у нас возникло недоразумение. Я не считаю, что мужчины по природе злы, бесчестны или невежественны. Я просто хотела сказать, что нам нужно найти путь к…
— Всем ясно, что вы хотите сказать, мизКартрайт, — перебил ее Энди. — Ваша книга «Кризис женщин, могущество мужчин» — для тех, кто интересуется подобной писклявой пропагандой. Она вышла в издательстве «Путнем» и однозначно является манифестом человека, уверенного, что все наши проблемы — из-за мужчин и их действий. А теперь прошу вас ответить на вопрос радиослушателя, который задан вполне ясно. Хорошо? Мы вас слушаем.
Она какое-то время молчала — слишком долго, — и Энди уже собрался заговорить, чтобы заполнить паузу, но она успела первой. Она говорила медленно и холодно:
— Мне кажется, что… рассуждать о положении женщин… без мужчин… в историческом аспекте… это неразумно.
— Что ж, удобный ответ. — На экране появились слова: «Уинстон-Сейлем, Северная Каролина, — противник». — Уинстон-Сейлем, вы в эфире.
— Э, Артур, я постоянно слушаю ваше шоу и хочу сказать, что, по-моему, вы слишком суровы с вашей гостьей, понимаете?
— Почему это вы так думаете, сэр?
— Потому что я прочитал ее книгу и, как мужчина, могу сказать, что она…
— Секундочку, погодите-погодите-погодите. Вы читали ее книгу? Вам что, нравится, когда вас кастрируют? Вам что, нравится, когда женщина жует ваши яйца? И вы называете себя мужчиной?
— Я как раз об этом и хотел сказать, мистер Колтон: вы берете интервью у автора, но мне кажется, что вы даже не читали ее книгу.
— Разумеется, я ее не читал! Я люблю свои яйца!
— Но вы спорите с ней и наклеиваете ярлыки, вместо того чтобы вести дискуссию, а на самом деле вы даже понятия не имеете…
Энди нажал кнопку на пульте, отключив слушателя, и ухмыльнулся:
— Приятного времяпрепровождения, сэр.
Мелисса Картрайт испустила по телефону угрожающий вздох, и Энди представил себе, как она вращает глазами; он ухмыльнулся Гарри — это была его фирменная улыбка, означавшая: «Все супер!»
— Редлендс, Калифорния, вы в эфире.
— Да, Артур? — раздался голос пожилой женщины.
— Вы в эфире, мэм, пожалуйста, ваш вопрос.
— Ну, я просто хотела сказать, что мне семьдесят девять лет и я не понимаю, как ваша гостья — как же ее имя? Картрайт? — может даже предполагать, что все мужчины — сплошное зло. Я по своему опыту могу сказать, что…
Мисс Картрайт твердо перебила ее:
— Мне очень жаль, мэм, но вас, как и остальных радиослушателей, ввел в заблуждение мистер Колтон. Я не говорю, что все мужчины — зло. Я всего лишь написала, что наша культура — как и многие другие — отвела женщине второе место во всем и нам пора…
— Простите, — вмешался Энди; заиграла музыка, — но наше время подошло к концу. Я хочу поблагодарить мою гостью, Мелиссу Картрайт, книга которой «Кризис женщин, могущество мужчин» по какой-то причине заняла второе место в списке бестселлеров популярной литературы «Нью-Йорк таймс». Благодарю вас за участие, мизКартрайт, это было даже познавательно. Далее в программе новости, затем я продолжу отвечать на звонки радиослушателей. Оставайтесь с нами!
Энди, откинувшись на спинку стула и снимая наушники, услышал доносившийся из них тонкий голос Мелиссы Картрайт:
— Мистер Колтон? Мистер Колтон?
Он взглянул на Таню, продюсера, махнул в сторону телефона и поднял трубку:
— Да?
Она с трудом сохраняла спокойствие:
— Я сильно разочарована, мистер Колтон. Мне сказали, что вы собираетесь взять у меня интервью относительно моей книги. Я не предполагала, что это будет, так сказать, позорный столб и публичное унижение в прямом эфире. И что окажусь на допросе!
— О, прошу вас, мисс Картрайт, не берите это на свой счет. Просто я так веду шоу.
Она ответила не сразу:
— Простите? Я не поняла.
Энди покачал головой и хмыкнул. Они всегда поражали его. Как они не понимают, что это шоу? Просто шоу-бизнес?
— Вы когда-нибудь раньше слушали мои передачи, мисс Картрайт?
— Нет, никогда. И после сегодняшнего дня не имею ни малейшего желания.
— Если бы вы слушали меня раньше, — мягко ответил он, — вы бы поняли, что у меня просто такое шоу. Подумайте об этом. Моя аудитория состоит из очень консервативных, агрессивно настроенных людей, которым нужно нечто большее, чем просто интервью, понимаете? Иначе они смотрели бы Ларри Кинга. [13]Им нужно что-то взрывоопасное, понимаете? Поэтому прошу вас, мисс Картрайт, не воспринимайте это всерьез. Я ничего не имею против вашей книги и ваших взглядов. Возможно, вы и правы, я не знаю. В любом случае я ценю спортивное поведение. Это шоу-бизнес, поймите!
Очередная пауза, на сей раз более длительная.
— Чтовы цените?
— Ваше спортивное поведение.
Она рассмеялась, но это был злой смех.
— Вы серьезно?
— Конечно! Послушайте, это шоу, ясно? Если вам, например, нужно сочувствие, позвоните на «Ночные разговоры». [14]Хотите поверхностных вопросов — выступайте в «Ночной линии» [15]3. А в моем шоу вы получите возражения и много воплей.
— И наклеивание ярлыков, и унижение, и несколько оригинальных женофобских оскорблений.
— Ну и это тоже. Но вы не должны примерять это лично на себя. Такое шоу. Вы хотите рассказать о своих взглядах и разрекламировать свою книгу, так? Вам нужно мое мнение? Я считаю, что вы — интересная, умная женщина. То, что я говорю во время шоу, ничего не значит.
Холодная усмешка.
— Иными словами… вы — проститутка. — И она повесила трубку.
Кладя трубку на место, Энди повращал глазами. Неужели настолько трудно понять? Почему они все так расстраиваются? Хотя, вообще-то, ему было все равно; они — его лучшая реклама и источник споров, которые делали его шоу лучшей ночной радиопередачей в стране. Просто он не понимал, отчего они так злятся. «На меня, бедного старика», [16]— пробормотал он, выходя из студии и направляясь в холл выпить кофе.
Лоуренс Оливье когда-то сыграл ярого нациста, [17]но разве кто-то обвиняет его в нацизме? Разумеется, нет! Критики хвалили его игру и объявили великим актером. Никто ведь не называет Стивена Кинга сумасшедшим кровожадным монстром, правда? Ну, может быть, некоторые… Но они наверняка сами в это не верят; он просто очень хороший писатель. Когда же речь заходит о «Шоу Артура Колтона-младшего», разумные в остальном люди начинают вопить с пеной у рта, размахивать кулаками и говорить о публичном повешении. Абсурд какой-то!
Он приводил те же аргументы в споре с Кэтрин, своей бывшей девушкой, когда еще жил в Цинциннати; она была в ярости от его передач. Но это не помогло.
— Это совсем другое! — кричала она. — Они создают художественный вымысел. Все знают, что творения Оливье и Кинга — вымысел! Но ты — совершенно другое. Ты — ведущий ток-шоу и формируешь общественное мнение, манипулируешь им! Ты же не пишешь роман, не играешь в кино. Люди тебя слушают. Они уважают твое мнение, воспринимают тебя буквально. И с твоей стороны продолжать вести такую передачу и говорить ужасные вещи, чтобы поднять рейтинг, — вещи, с которыми ты даже не согласен, — это непотребно, Энди!
Тогда это была провинциальная передача, которая первые четыре месяца состояла из беседы с несколькими гостями и пары часов звонков слушателей. Энди не выражал свое мнение, просто поддерживал разговор. Рейтинги были низкими, и он начал внимательно прислушиваться к словам звонивших, пытаясь понять, что им нужно, ища нечто такое, что помогло бы вдохнуть жизнь в его шоу. И однажды вечером Энди осенило: они озлоблены, хотят визжать, кричать, пинать мебель, но у них нет такой возможности, и им нужно, чтобы кто-то делал это за них. Его слушатели были сыты по горло этой жизнью — от преступности и бедности до лживых политиков и несправедливых законов; им нужен кто-то, обладающий голосом — громким и могучим, — чтобы представлять их.
13
14