— Доктор Тьма.
— Ви, конешно, меня поймали, герр доктор Шаттен, но слава Третьего рейха прокатится по этой жалкой стране, как гроза. Я умираю за славу Германии, за нацистскую партию и Адольфа Гитлера…
— Здесь вы ошибаетесь, фон Шпильдорф. Я не стану марать рук, убивая вас, хотя вы определенно этого заслуживаете.
— Так мы что, не пришьем эту вонючую, вшивую крысу, Док? — удивился Хэнк-Янки. Американец возвышался над немецким резидентом, сжимая в мясистой лапе тупоносый пистолет.
— Твоя страна еще молода, Генри, — мягко произнес доктор Тьма, успокаивающе положив руку в черной перчатке на локоть товарища. — В Англии так дела не делаются. Фон Шпильдорфа, возможно, следует пристрелить как шпиона, но это не нам решать. У нас есть суды, закон и правосудие. Именно за это мы воюем, друг мой. За право людей на справедливость, суд и закон. Даже для вас, фон Шпильдорф. Мы сражаемся и за ваши права.
— Ах ты, выродок, английская свинья!
Хэнк стукнул немца по лбу рукоятью пистолета, и диверсант, выпучив глаза, осел на землю.
— Так ему и надо, а, Док?
Тонкие, бесстрастные губы доктора Тьмы изогнулись в легкой улыбке.
— Несомненно, Генри. Несомненно.
Сердце империи «Лич Ю-Кей» пряталось в пирамиде из стекла и хромированной стали в районе лондонских доков; она «сидела» на берегу Темзы, словно только что приземлившаяся летающая тарелка. Грега слегка подташнивало от волнения, когда мини-такси, присланное за ним, скользило мимо пикетчиков. Стоял холодный весенний день, и людей собралось немного. Кросби предупреждал его об этих «новых луддитах» и их отрицательном отношении к современным технологиям, позволявшим Личу выпускать «Комет» и другие газеты с помощью минимума персонала. Грег надеялся, что никто из людей с плакатами не узнал его. В прошлом году здесь произошло настоящее сражение с участием демонстрантов. Они вместе с толпой радикалов, озлобленных статьями Лича и его промышленной политикой, подрались с полицией и скинхедами — читателями «Комет» и основной опорой Лича. Редкие столкновения больше не интересовали общественность. В газетах Лича о них писали мало, а у остальных СМИ хватало забастовок, революций и вспышек насилия.
Мини-такси въехало прямо в пирамиду, в закрытое помещение, где автомобиль осмотрели охранники. Грегу позволили выйти из машины, и улыбающаяся девушка в облегающей форме прикрепила на лацкан его пиджака голубой одноразовый пропуск.
У нее за спиной, на стене, красовались цветные снимки в рамках с изображениями таких же улыбающихся девушек, но уже без облегающей униформы; их соски походили на раздавленные вишни, и на лицах отсутствовало всякое выражение. Предполагалось, что красотки из «Комет» являются национальным атрибутом. Таким же, как, если верить «Комет», телесные наказания в школах, смертная казнь для сторонников «Шин фейн» и право обсуждать сексуальную ориентацию актеров мыльных опер. Грег подумал: а что написала бы про красоток из «Комет» Пенни Стамп — девушка-репортер, закадычный друг доктора Тьмы из старых комиксов? Пенни вечно ругалась с редактором, который отправлял ее делать репортажи о модных показах и цветочных выставках. Она предпочитала криминальные новости, выходившие на первых полосах; возможно, ее современным эквивалентом может стать сногсшибательная красотка, не желающая раздеваться, но жаждущая стать новым Роджером Куком, [67]Вудвордом и Бернстайном? [68]
Он поднялся на лифте на двадцать третий этаж, где Кросби назначил ему встречу. Девушка с первого этажа позвонила наверх, и ее сестра-близнец ждала Грега за дверями лифта, в холле, устланном толстым ковром. Девушка улыбнулась ему и провела в офис без перегородок, где бригада рабочих устанавливала телефоны и компьютеры. В дальнем конце офиса тянулся ряд застекленных кабинок. Девушка пригласила его в одну из них и предложила чай или кофе. Грег выбрал кофе, и она принесла бумажный стаканчик с горячей коричневой водой, на дне которого виднелись нерастворившиеся бурые гранулы. На столе лежал макет выпуска «Ивнинг Аргус». Заголовок на первой странице гласил: «ЭТО ВОЙНА!»
Но Грег не успел просмотреть газету — вошел Кросби в сопровождении высокого, слегка сутулившегося человека и заказал еще кофе. Незнакомцу было уже за семьдесят, но он неплохо держался для своего возраста. На нем были удобные старые брюки, свитер и новая спортивная куртка. Грег понял, кто это.
— Рекс Кэш? — спросил он, протягивая руку.
Пожатие старика было крепким.
— Один из них, — ответил он. — Не самый первый.
— Это Гарри Липман, Грег.
— Гарри, — добавил Гарри.
— Грег. Грег Дэниелс.
— «Черта с два»?
Грег кивнул. Он был удивлен тому, что Гарри еще не выпал из обоймы. Грег знал, что писатель давно на пенсии.
— Мистер Кросби рассказал мне о вас, и я просмотрел ваши работы. Я плохо разбираюсь в искусстве, мое дело — текст. Но мне кажется, вы — талантливый молодой человек.
— Спасибо.
— Мы сможем работать вместе? — прямо спросил Гарри.
У Грега не сразу нашелся ответ.
— Надеюсь, что да.
— Я тоже. Давненько я не занимался этим. Мне нужно, чтобы кто-нибудь убирал из текста лишние слова.
Гарри Липман работал Рексом Кэшем с тридцать девятого по пятьдесят второй год, унаследовав псевдоним от Дональда Монкриффа, создателя доктора Тьмы. Он написал тексты для пятидесяти восьми выпусков журнала о докторе Тьме, сорок два романа и сто тридцать пять рассказов; параллельно создавал сценарии для газетных комиксов, варьируя и скрещивая сюжеты. Над историями доктора Тьмы работали несколько самых известных художников, создателей британских приключенческих комиксов, — Мак Булливант, который позже рисовал «Энди из Арсенала» для «Британской отваги»; Томми Рэтхелл, широко известный историями о коммандос и десантниках в «Войне для мальчишек», и самый талантливый из них — Фрэнк Фицджеральд, который в течение шести лет делал доктора Тьму загадочным, забавным и почти магическим персонажем. Никого из них уже не было в живых. Гарри — последний осколок тех дней. Грег понадобился «Аргусу», чтобы занять их место.
— У Гарри уже есть кое-какие наметки, — сказал Кросби. — Я вас оставляю, можете все обсудить. Если понадобится еще кофе, позвоните Николе. Я вернусь через несколько часов, гляну, как у вас дела.
Кросби ушел. Гарри и Грег переглянулись и безо всякой причины начали смеяться, как члены семьи, вспомнившие шутку, которую невозможно объяснить постороннему.
— Поскольку доктору Тьме сейчас должно быть около ста пятидесяти лет, — начал Гарри, — мне кажется, стоит начать с сюжета, в котором он пытается добиться от государства льгот на отопление…
Тьма, доктор, — ученый, борец с преступностью, применяющий несанкционированные методы, обычно маскируется с помощью плаща и темных защитных очков; также умеет мастерски изменять внешность и играть роли различных людей. Его оперативный центр находится во внешне непримечательном, но роскошном внутри особняке в лондонском Ист-Энде; на него работает группа полууголовных элементов, и он ведет нескончаемую войну с иностранными преступниками, творящими беззакония в сердце Британской империи. Впервые появился под именем доктор Джонатан Тень в качестве второстепенного персонажа романа «Пес политики» (1929) Рекса Кэша (псевдоним Дональда Монкриффа); в конце книги помогает главному герою, Регги Брэндону, аристократу и борцу за справедливость, победить ист-эндского опиумного короля Барона Квона. Этот герой стал настолько популярен у читателей «Уэндоверс мэгэзин», ежемесячного издания, в котором публиковался роман, что Монкрифф написал еще несколько серий рассказов, позднее вышедших в сборниках «Доктор Тень и Ядовитая Богиня» (1931) и «Доктор Тень против негров» (1932). В 1934 году компания «Стрит энд Смит» [69]обвинила создателей персонажа в присвоении имени Тень и пригрозила подать в суд на Баджерфилда, издателя «Уэндоверс» и сборников. После этого героя переименовали в «Доктора Тьму».
68
69