Борода, сморщенная кожа, глаза слезятся от страха.
Пуговица, бутылка, медведь!
Вспышка, еще одна вспышка, словно мерцающий огонь выхватывает из темноты картинку, света хватает только на то, чтобы представить образ. Что это означает?
Красное, как кровь, вино.
Сейди сгибается пополам, ее рвет. Слишком долго без еды, слишком долго без сна. В парке темнеет, становится безлюдно. Сейди сплевывает горькую от желчи слюну и выпрямляется, никто ее не видит. Поблизости никого. Она вытирает рот, вытирает мокрое от пота лицо. Проводит языком по нечищеным зубам.
Она — одна из…
Тряхнула головой, чтобы избавиться от бредовых слов психа из перехода и от головокружения, которое порождает этот бред. Просто свихнувшийся бродяга. Просто бездомная девчонка, которая очень давно не ела. Очень давно одна, одна без друзей. Она идет по дорожке к фонтану и пьет, вода заполняет желудок и помогает тверже стоять на ногах. Потом бредет обратно, туда, где встречала их прежде. Под уличный фонарь. Гравий скрипит под ногами, легкий ветерок шуршит в остатках листвы. Парк заполняет гудение автомобилей, но голые ветви деревьев порождают тишину, кажется, они призывают к молчанию, прислушиваются. Но не умиротворяют, не успокаивают. Сейди идет по диаметру круга света от фонаря. Отмеряет шагами окружность. Геометрия ожидания ни к чему не приводит. Ни к чему.
Чертенок рвется наружу.
Быстрым уверенным шагом, словно знает, что делает, Сейди уходит из парка. Но не через переход. Через улицу на другой стороне.
В сторону дома мистера Неро.
Кругом дети. Дети в хэллоуинских костюмах — невинные ведьмы, пригожие монстры, трехлетние герои, румяные привидения. Маленькие фигурки в разноцветных одежках, зажавшие в руках мешочки с сокровищами. Гости идут на вечеринку, думает Сейди и тут же поеживается от озноба — нет никаких детей, во всяком случае, в доме мистера Неро. Она совсем запуталась, не заметила или забыла, какой наступил день. Какая наступила ночь. Она попыталась припомнить вкус тающего на языке шоколада, но почувствовала только привкус теплого вина, медовый запах свечей и ванильный аромат мыльной пены, который слаще конфет и теплее тыквенных фонариков, что улыбаются ей на каждом шагу. Бдительный, как пастуший пес в краю, где водятся волки, родитель обводит вокруг нее свое стадо "кинозвезд" и "воришек", и Сейди понимает, что стоит посреди тротуара. Прямо перед ней — ворота, узкая дорожка, слабо освещенная изнутри застекленная дверь. Она отводит взгляд от папаши-пастуха и направляется к крыльцу.
Стучать? Позвонить? Звонка нигде не видно. Ее кулачок нависает над едва видной мордой существа на витраже, касается холодного стекла, касается слишком слабо, чтобы произвести шум. Она делает шажок вперед и прижимается ухом к двери. Кажется, что стекло гудит, но от шума проезжающих мимо машин или от музыки и голосов внутри дома? Дети кричат по всей улице. Трудно понять, раздаются ли в доме какие-либо звуки. Она берется за дверную ручку. Поворачивает. Дверь открывается, она входит.
Вечеринка, если сегодня будет вечеринка (а она, конечно же, будет), еще не началась.
Поднявшись по лестнице, она внезапно слышит голоса и замирает на месте. Сердце колотится в груди, но запах пчелиного воска и вина вселяет уверенность. Она даже чувствует непривычное воодушевление. Это не борьба за выживание, понимает она. Это — приключение!
Наверху хлопает дверь, кто-то пробегает по холлу — Сейди не может двинуться с места, — Лео бежит вниз по лестнице.
— Сейди! — Он резко останавливается на ступеньке выше ее.
Сейди поднимает голову, чтобы посмотреть ему в глаза, она не уверена, следует ей рассмеяться или убежать.
— Дверь была открыта.
— Господи! — Лео хлопнул себя по губам, его глаза смотрели мимо нее — на кого-то, на что-то еще. — Какого черта ты здесь делаешь?
— Тебя ищу, — сказала Сейди, а потом, представив, как это звучит, добавила: — Вас с Рейни.
Глаза Лео наконец остановились на Сейди. Он стукнул кулаком в открытую ладонь, потом протянул руку и коснулся щеки Сейди. Он был таким высоким, а она к тому же стояла на ступеньку ниже. Рядом с ним она казалась маленьким ребенком.
— Послушай, Сейди… — очень серьезно начал он.
В этот момент послышались шаги, приближающиеся от задних дверей дома.
— Дьявол, — сказал Лео. — Давай, пошли. — Он схватил ее за руку и потянул вверх по лестнице, но тут наверху хлопнула дверь, Лео мгновенно среагировал — распахнул ближайшую дверь и впихнул Сейди внутрь.
— Сиди здесь, пока я не приду. Поняла? Не двигайся и молчи!
Лео закрыл за собой дверь, и она осталась одна. Темнота, только голоса снаружи.
Голос Рейни:
— Ты туда не ходил? Не ходил?
Лео:
— Нет. Ладно, ходил. Я хожу иногда, просто посмотреть. А ты нет?
Рейни:
— Больше не хожу. Короткая пауза.
Лео:
— Они ждут.
Рейни:
— Лео… Пауза.
Рейни:
— Я знаю, ты на меня злишься.
Лео:
— Не злюсь.
Рейни:
— Я тебя не виню. Мне тоже все это не нравится. Ты же не думаешь, что я этого хотела, не думаешь?
Лео со вздохом:
— Нет.
Рейни:
— Это все Том, он привел нас сюда.
Лео:
— Не сваливай все на Тома! Мы все сюда хотели. Все…
Рейни:
— Да, все. И сейчас хотим, правда ведь? Долгая пауза.
Рейни:
— Правда?
Лео:
— Да.
Рейни:
— Значит, Сейди может надеть маску в третий раз, и я…
Лео обрывает:
— Хватит, пошли, мы уже опаздываем. Звук удаляющихся шагов.
Сейди прислоняется спиной к стене и соскальзывает на пол. Я могу надеть маску в третий раз, и она… Свет от уличного фонаря проникает в комнату через незашторенное окно. Постепенно она привыкает к темноте и начинает различать окружающие ее со всех сторон рты и глаза. Комната масок. Широко распахнутые глаза, разинутые рты, бессмысленные, окаменевшие, безжизненные. Сейди трясет, она обхватывает руками колени.
Они все этого хотят… чего хотят?
В полумраке комнаты кажется, что маски наступают со всех сторон. Клювы, рога, чешуя, вой, крик, хохот… многоликая ночь наблюдает, ждет… ждет, когда кто-то… когда Сейди наденет одно из ее лиц. Наденет ночь. Танцующий принц, юное создание при дворе царствующей особы. Сейди, чертенок, надевай ночь и беги.
Не у нее. Она одна из голодных.
Голодная. Что ж, да, она такая, такая же голодная, как все, такая же пустая. Пустые глаза, пустые рты, пустые, пустые… кроме… кроме кого? На столе возле окна — маска, она на подставке и смотрит сверху вниз на скрючившуюся на полу Сейди. Раскосые смеющиеся глаза светятся, оглядывают ее с ног до головы, словно яркие фары проезжающей мимо машины. Рот извивается в улыбке, призрачно поблескивают зубы и кончик языка. Ветер раскачивает дерево за окном, и левый глаз маски подмигивает. Сейди, чертенок, надевай ночь и беги.
Сейди вскакивает на ноги и упирается спиной в стену у двери. Одна маска падает, еще одна, слышится стук рассыпающихся по полу бусин. Потом она нащупывает выключатель, и на стенах вспыхивают лампочки.
Когда Лео возвращается, она стоит у окна и наблюдает за детьми, которые, несмотря на позднее время, все еще гуляют по улице. Лицо с маской чертенка под столом.
Лео проскальзывает в комнату.
— Ты не должна была включать свет.
— Темно было.
— Ты не представляешь, что с тобой будет, если он узнает, что ты здесь. Тем более в этой комнате. — Лео обводит взглядом маски на стенах, словно она могла их не заметить.
— Это ты открыл комнату.
— Я не хотел, чтобы тебя увидела Рейни. Ты не должна быть здесь!
— Ты хочешь сказать, я еще не должна быть здесь. Или меня не собирались приглашать сегодня ночью?
Лео молчит.
— Почему ты не хотел, чтобы меня увидела Рейни? Разве она не мой друг?
Это был вызов. Лео зашипел, чтобы она говорила не так громко.
— Так друг или нет?
Лео закрыл руками глаза. Рот его скривился, казалось, он плачет.
— Черт. Черт. Черт.
— Лео… — Сейди ждала ответа. Потом взяла за ленточки маску чертенка и протянула ее в сторону Лео. — Скажи, что произойдет, когда я надену это в третий раз?