Эрик начал рассказ, но вскоре понял, что понапрасну тратит свои слова и время медсестры. Рассказ даже ему самому показался маловразумительным, и в глазах собеседницы закипало раздражение. Женщина нетерпеливо махнула рукой, прервав его:
— Достаточно. Пожалуйста, уйдите отсюда. Мне бы не хотелось, чтобы вы оставались в моей палате. Пациенты и без того расстроены. Вы так выглядите, что им может стать еще хуже.
Эрик быстро осмотрел себя. Он совсем позабыл, каков с виду.
— Я вижу, что вы поранились. — В голосе медсестры послышалась теплая нотка. — Но здесь вам не смогут оказать помощь. Мы не имеем права лечить вас. Вам надо пройти в отделение травмы и скорой помощи на первом этаже. — Положив руку ему на плечо, она подтолкнула Эрика к двери и наконец-то вернулась к своим прямым обязанностям по поддержанию порядка.
Эрик вышел из палаты и, спотыкаясь, побрел вперед. Наконец он нашел лифт рядом с лестницей, ведущей вниз. Тут же стоял взволнованный санитар. Эрик поинтересовался у него, что происходит.
— Понятия не имею, — пожал плечами санитар. — Меня тут поставили стоять на страже, чтобы люди не застряли в лифте, если опять отключится электричество.
— Не думаю, что смогу спуститься по лестнице.
— Я вижу, что вам нехорошо.
— Если лифт работает, я бы рискнул.
— Спуститься вниз, вы хотите сказать? Не могу вам этого позволить.
— Скоро я свалюсь и уверен, что уже не встану. — Эрик опять распахнул пиджак. — Мне надо добраться до отделения скорой помощи.
Служащий взглянул на грудь Эрика и аж присвистнул:
— Ну и ну.
— Точно, — подтвердил Эрик.
Служащий огляделся по сторонам, пораскинул мозгами и вызвал лифт. Двери тут же открылись.
— Это на первом этаже.
— Скорая?
— Ага. Такой же санитар встретит вас на выходе из лифта. Скажите ему, что Кев Найлор разрешил вам спуститься.
— Спасибо.
— Прямо перед собой увидите отделение скорой помощи.
Пока лифт скользил вниз, Эрик размышлял над последними словами служащего. Они звучали дивной музыкой!
В лифте вместе с ним ехала крыса. Старая, паршивая, тощая крыса с заломом на некогда поврежденном хвосте.
На человека она не обращала внимания, только пару раз принюхалась подвижным носом. Наверное, почуяла запах крови, решил Эрик. Крыса стояла у дверей и первой выскочила из лифта.
Они по очереди предстали перед удивленным санитаром, который хотел было остановить Эрика, пока не узнал, что тот пользовался лифтом с дозволения Кева Найлора. Санитар задумчиво потер шею, но все же задерживать Эрика не стал.
— Гадкие твари, — бросил служащий вдогонку удирающей крысе. — Что это на них вдруг нашло. Бывало, увидишь порой одну или двух, трусливо крадущихся в темных уголках, но в последние недели они повсюду, и плевать им на людей.
— Может, съели чего-нибудь, — предположил Эрик.
— Я точно говорю, — продолжал речь санитар. — Они храбры, как львы.
Через несколько секунд после того, как закрылись двери лифта, освещение снова мигнуло и потухло уже насовсем.
В окутавшем больницу мраке Эрик все же видел, что весь приемный покой отделения скорой помощи беспорядочно забит носилками, стоящими под всевозможными углами, словно вагоны пущенного под откос поезда. На каждой каталке лежало полностью одетое тело с руками и ногами во всевозможных положениях, словно всех их заморозили в разгар напряженной физической деятельности. На лицах застыли похожие гротескные выражения, отражающие всевозможные степени психического и физического страдания. Среди носилок сгрудились ошеломленные, испуганные люди, шарившие взглядом в поисках знакомых лиц. Большинство распростертых на каталках людей не шевелились и, как предположил Эрик, были мертвы, но некоторые порой заходились кашлем в мучительных судорогах. Воняло рвотой и еще какой-то неведомой дрянью.
Носилки стояли так плотно, что и здоровому-то протолкнуться среди них было невозможно, и Эрик понимал: в его состоянии добраться до процедурных кабинетов отделения не получится. Силы были на исходе. Ноги сделались словно ватные, а при движении он весь раскачивался, словно гутаперчевый.
Зная, что на этот раз он наверняка вот-вот свалится, если не получит медицинской помощи, Эрик оглянулся в поисках места, куда можно было бы присесть и немного отдохнуть. На всех выстроившихся вдоль стен приемного покоя стульях расположились недвижимые тела, поэтому он вернулся назад к лифту и направился к пустынной стойке регистратуры рядом с главным входом. Путь неблизкий, но Эрик счел, что в здании пытать счастья бесполезно и с тем же успехом он может попробовать отыскать помощь снаружи. Никакой паники не было и в помине, но повсюду бесцельно бродили растерянные люди, и создавалось впечатление, что никто ни за что не отвечает. Эрик пробирался среди полнейшего хаоса до тех пор, пока не заметил батарею под большим окном, и рассудил, что радиатор находится как раз на подходящей высоте и на него можно присесть.
К окну прижались люди, пытающиеся разглядеть, что происходит на улице. Эрик присоединился к ним и прислонился к батарее, претендуя на некую ее часть. Отодвинув в сторону пару небольших горшков с растениями, похожими на те, что росли под куполом, — вероятно, их черенки, — он уперся локтями в подоконник и перенес на них вес. За окном пронзительные огни патрульных и санитарных машин выписывали стробоскопические стаккато, и из-за этого невозможно было как следует разглядеть да и вообще увидеть, что делается на подходах к отделению скорой помощи и главному входу административного здания больницы. Брошенные снаружи машины стояли на месте, никто в них не садился и не выходил из них.
Кто-то из находящихся рядом сказал:
— Я пытался выйти через главную дверь, но не смог. Закрыта.
— И даже опечатана, — подтвердила женщина почему-то довольным тоном. — Ситуация чрезвычайная. Медсестра мне сказала, что больница находится в боевой готовности.
Другая женщина обеспокоилась не на шутку:
— Но мне нужно идти домой, к детям! Где опасность? В чем? Знает ли кто-нибудь?
— Террористы.
Все единодушно сошлись во мнении, что поблизости взорвались бомбы.
Эрик почувствовал, как что-то коснулось голой щиколотки, затем острая боль пронзила ногу чуть выше левой ступни. Отвернувшись от окна, он лягнул крысу другой ногой и даже попал по ней, но ничего хорошего из этого не вышло, потому что вместе с последними силами он заодно потерял равновесие и понял, что падает. Он попытался схватиться за что-нибудь, чтобы хоть как-то удержаться на ногах, но смог уцепиться лишь за маленькое растение в горшке, которое увлек за собой.
Падал он медленно и на пол осел мягко. Просто соскользнул с батареи, и вот он уже на полу, левой рукой прижимает растение к груди. На стебельках оказалось множество коротких острых шипов, которые теперь вонзились в пальцы и ладонь. Свободной рукой Эрик попытался избавиться от них, но лишь глубже загнал шипы в кожу, поэтому оставил все как есть.
Стоящая рядом женщина завизжала так, словно ее жизни угрожала смертельная опасность, но Эрик решил, что, скорее всего, она всего лишь испугалась крысы. И точно.
— Боже мой, что-то пробежало по моей руке! — воскликнула она и, отшатнувшись назад и споткнувшись о ноги Эрика, упала прямо на него.
Но боли Эрик не почувствовал.
Вскоре после того, как он ухватился за стебель растения, рука начала неметь, а вслед за ней — грудь и все тело. Он прикрыл глаза, и на какое-то мгновение ему показалось: он снова в палате, из капельницы мерно сочится обезболивающее… Даже ностальгия накатила. Интересно, сделал ли он ошибку, что вылез из постели.
— Простите, — извинилась женщина, встала на ноги и стала звать какого-то Джона.
Джон отозвался:
— Энн, я здесь, у дальнего конца окна. Иди-ка сюда, взгляни. — Его голос звучал спокойно.
Судя по всему, мужчину абсолютно не волнует происходящее в главном здании больницы. Такой голос мог бы быть у орнитолога, который увидел редкую певчую птицу и осторожно зовет товарищей, опасаясь ее спугнуть.