— Эй, ты! — крикнула она. — Вот тебе еврейка! Начни с меня!
У Вани отвисла челюсть.
— Прекрати, — в замешательстве произнес Зарубкин.
— Я здесь, вонючая свинья, вот все, что тебе нужно: шлюха и жидовка. Одним выстрелом убьешь сразу двух зайцев. Ну что, струсил, идиот?
Зарубкин хрипло воскликнул:
— Лизавета!..
Но она не обратила на него внимания, двинулась к Ване, который растерялся и словно прирос к полу. Она взяла его за руку, погладила запястье.
— Помоги мне, — обратилась она к нему.
И тут раздался выстрел. На миг комната осветилась словно вспышкой догорающей свечи. Лизавета отшатнулась от пораженного ужасом Вани, Зарубкин подхватил ее. Голова ее скользнула по его плечу, на сгиб локтя.
— Что ты наделала? — Кровь залила его руку. — Зачем?
Она подняла на него взгляд и пробормотала:
— Водка — это слишком медленно.
И внезапно тело ее стало неимоверно тяжелым.
— Но, боже мой, Сергей, она сама сделала это, — лепетал Ваня.
— Да, Ваня, я знаю, я знаю. — Зарубкин положил тело на кровать, опустился рядом и взял Лизавету за руку. — Да простит Господь ей этот ужасный грех, — наконец произнес он. — Пусть она покоится с миром.
Снаружи разносилось эхо криков и выстрелов. Внезапно Зарубкину показалось, что по комнате пронесся ветерок, и он поднял голову. Холодное дуновение коснулось его щеки, затем другой. Ветер прошептал его имя. Она все еще была с ним. Но вместе с тем он почувствовал и присутствие чего-то иного. Она еще на миг прижалась к нему, как делала это при жизни. Затем исчезла. Он посмотрел на Ваню, и волосы у него на затылке зашевелились.
На лице Вани возникла жестокая ухмылка. Лицо исказилось страшной гримасой ненависти. Ваня заметил его взгляд, и ухмылка исчезла. Зарубкин уже видел это лицо. На миг перед ним мелькнул пистолет, затем Ваня убрал его в кобуру. Он резко развернулся и вышел прочь, оставив дверь открытой.
— Ваня! — крикнул Зарубкин.
В ответ снизу раздался пронзительный вопль. Он торопливо бросился на улицу. Пули свистели в воздухе, словно мухи.
Ужасы Хитрова рынка только начинались.
Пер. О. Ратниковой
ДОНАЛЬД БУРЛЕСОН Снегопад
Рассказы Дональда Бурлесона выходили в журналах «Twilight Zone», «The Magazine of Fantasy & Science Fiction», «The Horror Show», «2АМ», «Eldritch Tales» и других, а также в антологиях «Лучшее за год. Фэнтези» («The Year's Best Fantasy Stories») и «После смерти» («Post-Mortem»). Он является автором книг «Г. Ф. Лавкрафт. Критическое исследование» («Н. P. Lovecraft: A Critical Study») и «Лавкрафт. Возмущение Вселенной» («Lovecraft: Disturbing the Universe»), a также статей о Лавкрафте и даже перевел на эсперанто рассказ «Страшный старик» («The Terrible Old Man»).
Несмотря на то что Дональд Бурлесон считается знатоком творчества Г. Ф. Лавкрафта, в нижеследующем произведении о детских кошмарах вы не найдете ни намека на подражание.
За окном бесшумно падал снег. Встав на колени прямо на кровати, подавшись к замерзшему окну, Джейми разглядывал смутные очертания некогда остроконечной птичьей кормушки, теперь укрытой белым покрывалом. Сосны и ели, что росли ближе к задней части дома, казались закутанными в саван привидениями, которые раскачиваются на ветру, кивают друг другу и перешептываются. Кажется, надвигается нешуточная буря. Джейми это пришлось по душе. Точно. Ведь так здорово, если навалит много снега. И чуточку жутковато вместе с тем.
В приоткрывшуюся дверь влетел запах овсянки, в спальню заглянула мама:
— Джейми! Пора… да ты уже проснулся, вот молодец. Скорей вставай и давай вместе слушать радио: может, объявят, что из-за снегопада занятия в школе отменяются. Поторапливайся.
Мальчик натянул джинсы и фланелевую рубашку, сунул ноги в тапочки, которые были не теплее пола, где простояли всю ночь, и прошел в ванную. А потом на кухню. На столе его поджидала тарелка овсянки, над которой поднимался пар, и стакан апельсинового сока. С полки над посудомоечной машиной из радиоприемника доносились громкие раскаты новостей; мама включила его погромче.
«…сильные снегопады в Северном Нью-Гэмпшире и Северо-Восточном Массачусетсе, в некоторых районах к полудню снежный покров достигнет пятнадцати — восемнадцати дюймов. Если вы собираетесь выйти из дома, то учтите: этим утром проехать очень и очень непросто, на улице творится черт знает что. И пожалуйста, друзья, будьте осторожны — эй, мы вас любим, а потому хотим, чтобы вы добрались до места назначения живыми и невредимыми. А еще лучше — вообще оставайтесь дома, если нужда не гонит вас за порог. В самом деле, отчего бы не налить себе еще чашечку горячего кофе, не устроиться поудобней в кресле и не составить нам компанию? Сейчас 6:41, температура за окном 24 градуса по Фаренгейту. С вами Рик Филлипс и „Радио Шторм“, 1360, мы ведем трансляцию из самого центра Манчестера. Скоро мы ознакомим вас с изменениями в работе учреждений. Полный перечень мы зачтем после краткого анонса. Оставайтесь с нами».
Джейми ел овсянку и смотрел на падающий за окном снег. Ух ты! Может, сегодня отменят занятия! Он слышал, что здесь, в Новой Англии, такое то и дело случается. В Аризоне, где они жили до этого года, школу никогда-никогда не отменяли. Вот так-то. И снег мальчик видел всего лишь раз в возрасте шести лет, когда ездил в Колорадо.
— Мам?
Мать остановилась у двери:
— Да, солнышко?
— А что если сегодня не нужно идти в школу?
— Тогда я позвоню миссис Картер, — пожала плечами мама. — Она приедет с тобой посидеть. Ведь она живет всего в двух милях отсюда.
Миссис Картер Джейми уже знал, она оставалась с ним три-четыре раза, когда родители выбирались в город. Ничего себе дама, порой сварливая, но в общем терпимая. И все же…
— Мама! Может, «Санборн» тоже закроется и тебе не придется идти на работу.
На это мама с сожалением покачала головой:
— Шутишь? «Санборн» не закроется даже тогда, когда настанет конец света. Придется мне все-таки поехать на работу. Послушай, тебе будет хорошо с миссис Картер. А я вернусь домой на час раньше — поработаю во время ленча, чтобы закончить побыстрей.
И вышла из кухни.
Джейми жевал овсянку, а по радио передавали рекламу. Мальчик подумал о здании школы, таком призрачном и темном без детей. Интересно, учителям все равно придется туда идти? Он попытался представить себе мисс Бувьер: вот она осталась дома и завтракает, одетая в халат и тапочки, волосы у нее накручены на бигуди, и лицо совсем без макияжа. Только уж очень сложно такой вот представить себе учительницу.
«…список отмен на данный момент. Через четверть часа мы его повторим. Мы не успели расположить перечень учреждений в алфавитном порядке, поэтому слушайте внимательно. — (Джейми отложил ложку и замер.) — Манчестер, школы закрыты, все школы. Классы ремесел в манчестерском центре для пожилых людей этим утром не работают. Личфилд — школы не работают, все школы. Гудзон — школы закрыты, все. Конкорд — задержка на полтора часа минимум, но ждите дальнейших объявлений: вполне вероятно, они все-таки решат закрыться. Амхерст — все школы закрыты. Бедфорд — все школы закрыты. В Бедфорде открыт центр для пожилых людей, только трансфера не будет. Хуксетт — все школы закрыты».
«Ну же, — думал Джейми, доедая овсянку и стараясь жевать осторожно, чтобы ни слова не пропустить. — Давайте же дальше, кому до всего этого дело? Что у нас в Мэрримеке?»
«Дерри, все школы закрыты. Салем, все школы закрыты. Сегодня не работает детский сад „Колокольчик Дин-Дон“ в Гоффстауне. В Пелхэме закрыты все школы, но факультативы все же начнутся в три часа, если не будет дальнейших изменений, оставайтесь с нами. И это еще не все. — (Джейми почувствовал: вот сейчас! И задержал дыхание). — Мэрримек, все школы закрыты».
— Мам!
— Я слышала, Джейми. Уже звоню миссис Картер.
Мальчик поставил тарелку с ложкой в раковину, со стаканом апельсинового сока в руках подошел к окну в гостиной и остановился, глядя на вьюгу. Снег, по-своему прекрасный, вместе с тем наводил на мрачные мысли, будто бы говорил: эх вы, люди, вы думаете, что умны, но я могу разрушить все ваши замыслы, стоит мне лишь захотеть, а сейчас я как раз склонен так поступить.