Я решил поискать его. Начал с углового дома, располагавшегося по диагонали от отеля. За незапертой зарешеченной дверью находился крохотный вестибюль с кафельным полом и колченогим деревянным столом. Внутренняя дверь оказалась закрыта, поэтому я нажал кнопку звонка и продолжал звонить минут пять, пока не вышла грузная женщина средних лет.
— Я ищу мистера Басму, — сказал я ей.
— Он уйти.
— Когда он вернется? — В ответ на мой вопрос она пожала плечами и покачала головой. — Что ж, могу я передать ему записку? — Я достал ручку и бумагу, которую специально захватил с собой на всякий случай.
— Он уйти, — выразительно повторила она.
— Разве он не вернется?
— Приходить мужчины. Он уйти с мужчинами.
Все ясно. Вот бы и конец истории, коль скоро хозяйка так уверена, что Басма не вернется. Но я, однако, отступать не собирался.
— Где его вещи?
— Что?
— Вещи — одежда, имущество. — Большинство населения Бланки говорит по-английски, ибо местный диалект — один из тех законсервировавшихся местных диковинок ограниченного употребления, наподобие африкаанс. Но эта особа по-английски изъясняться могла с большим трудом. — Его пожитки, его личные — его вещи, черт возьми!
— Нет.
— Когда он ушел?
— Вчера.
— Могу я взглянуть на его комнату?
— Комнату?
— Да. Комнату Басмы. Пожалуйста.
— Да, да. Иди.
Чтобы добраться туда, потребовалось немало времени — женщина передвигалась с трудом. Она привела меня в комнату на первом этаже. Она была безотрадной и маленькой, все убранство состояло из дивана, двух стульев, стола, уродливого шкафа и односпальной кровати. К ней примыкала крохотная ванная комната, а за полиэтиленовой занавеской пряталась кухонька того меньше. Мебель была старой и ветхой, стены — выцветшие и невзрачные, ковровое покрытие — тонкое, словно бумага. Я подошел к окну и посмотрел на парк и спокойные улицы. Поднял взгляд и увидел балкон и окно моего номера в отеле на той стороне.
— Хороший вид, — подала голос женщина.
Я рассеянно кивнул. Точно — Басму уже не вернешь. Здесь не осталось даже намека на личные вещи. Лишь то, что обычно входит в обстановку чрезвычайно скромной меблированной комнаты.
— Триста крон, — возвестила женщина.
— Что?
— Триста крон. Один месяц. — В мановении руки женщины читалось желание расхвалить мне преимущества жилья. — Сто американских долларов.
— Нет. — Я заторопился прочь.
Этой ночью я спал возле балкона: устроился в большом кресле и положил ноги на журнальный столик. Не шибко удобно, но терпимо, ибо мне нужно быть начеку. Важно не пропустить появление призраков, если они, конечно, этой ночью покажутся.
Я пытался читать, но не мог сосредоточиться на словах. Басма не уехал бы столь неожиданно, даже не попрощавшись, говорил я себе. Со слов той женщины выходило, что его забрали, а это, конечно же, означало, что увели его против воли. Но кто и почему? Казалось крайне маловероятным, что ливанские враги преодолели такое расстояние ради мести. Приятель так настойчиво предостерегал меня по поводу полиции Бланки, что я просто не мог себе представить, чтобы он хоть как-то оступился здесь. Явно в политику он не вмешивался. Но Басма был предпринимателем, а посему возможно, что его угораздило вляпаться в какую-нибудь аферу.
Могу ли я ему помочь? Наше общение было приятным, он мой друг. Басма никогда не пытался меня надуть или смошенничать. Нехорошо просто позабыть о нем, выкинуть из головы. Но я не мог придумать ничего, кроме как обратиться в полицию, а как раз этого делать не хотелось.
На рассвете меня разбудили звучные хлопки дверей автомобиля. Я тут же обратил внимание на серебристый «мерседес» с тонированными стеклами, припаркованный на углу напротив отеля. Мигали желтые огни аварийной сигнализации. В тот дом, где раньше жил Басма, вошли четверо мужчин в темных очках и льняных костюмах. Пока они были внутри, подъехал фургон и остановился позади «мерседеса». Через мгновение вышли четверо, причем вели пятого — без наручников, но сразу становилось очевидно, что это пленник. Я встал, распахнул окно и вышел на балкон.
— Басма.
Оглушенный недоверием, я назвал имя друга про себя, едва ли даже тихонько шепнул. Но в тот же миг все пятеро остановились и посмотрели на меня. Басма был напуган. Мне показалось, что одного из тех четверых я узнал. Но я сам был так потрясен, что непроизвольно отпрянул и споткнулся. Чтобы не упасть, мне пришлось схватиться за балконную дверь. Тут же все исчезло, словно никого и не было, и я смотрел на совершенно безлюдный угол перекрестка.
Я сел на кровать и закурил. Руки тряслись, голова гудела. Дым, словно толченое стекло, драл горло, но я все равно глубоко затягивался, словно нарочно стремился сделать себе больно. Я отмотал по миру столько миль, повидал немало как прекрасного, так и гадкого, а в промежутке — бесконечно много всего, но сейчас впервые растерялся.
Потом меня охватила злость. При чем тут мои чувства? В беду попал Басма, ему нужно помочь или, по крайней мере, выяснить, что с ним произошло. К тому же я знал, что, кроме меня, в Бланке у него друзей нет. Ничего предпринимать мне не хотелось — даже думать об этом до невозможности страшно, — но что-то ведь надо делать. Теперь я по крайней мере знал, с чего начать.
Они вошли в пивной сад в четыре часа пополудни, как являлись несколько раз в течение прошлой недели. Дама была, как всегда, прекрасна, хладнокровна и шикарна. Она принадлежала к тому типу женщин, в которых влюбляться поостережешься, но зато любоваться ими приятно. Однако заворожила меня не она, а ее спутник. Мужчина в льняном костюме. Басма предупреждал меня о них. Я был уверен в том, что как раз он и был тем офицером на коне, которого я дважды видел ночью. Я знал, что он один из тех, кто увел Басму.
Сны, кошмары, галлюцинации, призраки. Выбирай на вкус. Но, может, самым простым и достоверным объяснением происходящему было то, что я переживал упадок сил, вызванный разводом и внезапным перелетом в это гиблое место. Вполне разумно. Я колебался, цепляясь за необоснованность своих умозаключений. Но я здесь, Басма пропал, а мужчина в льняном костюме казался таким реальным. Наконец я встал и подошел к столику, за которым сидела парочка.
— Прошу прощения, — начал я. — Извините, что подошел без приглашения. Я могу поговорить с вами?
— Да. Пожалуйста.
Мужчина жестом предложил мне присесть. У обоих был такой вид, словно они ждали меня, отчего я почувствовал себя еще более неловко.
— Я видел вас здесь почти каждый день с тех пор, как приехал сюда, — я в отпуске. Дело в том, что потерялся мой друг. Кажется, он пропал. Зовут его Басма, он ливанец, жил в угловом доме через дорогу. Вы его не знаете?
— Не думаю.
— Может, посоветуете, как мне о нем разузнать?
— Обратитесь в полицию.
В ответе была невыносимая комбинация любопытства и равнодушия. Я так ничего и не узнал.
— Басма полагал, что вы как раз и служите в полиции.
По крайней мере, хоть что-то. Сначала, чуть шевельнув бровью, мужчина тут же улыбнулся, словно какому-то дурацкому недоразумению. А дама сделалась крайне внимательна, и сложно было не вернуть ей всепоглощающего взгляда.
— Я работаю в правительстве, — сказал мужчина, — а не в полиции. Но вы здесь гость. Я попробую разузнать о вашем приятеле у кое-кого. Само собой, ничего обещать я не могу.
— Я понимаю.
— Вы остановились в этом отеле?
— Да. — Я назвал свое имя, номер комнаты и сказал, что пробуду здесь еще пять дней. — Благодарю за помощь. Извините за вторжение.
— Все в порядке.
Потом на меня накатило отвращение оттого, как почтительно я выражался, как лебезил, пытаясь хоть что-то разузнать. Тот человек явно знал Басму и знал всю подоплеку истории гораздо лучше моего, но и лицемером был отменным. «Благодарю за помощь». Но как еще мог я преподнести свой вопрос? В лицо обвинить его в аресте Басмы? Безумство! Абсурд описывать ему историю, которая каждое утро разыгрывается на перекрестке, и сообщать, что я знаю, чем занимается он и его подручные.