— Я все объясню. Дай мне отдышаться.
— Я ничего не понимаю, Гэбби! — воскликнула я резче, чем намеревалась.
— Прости. Умоляю, давай поскорее отсюда смоемся, — пробормотала она, опуская голову и прижимая к лицу ладони.
Я решила подчиниться. Ей действительно следовало отдышаться.
— Домой?
Гэбби кивнула, не отрывая ладоней от лица. Я завела мотор и направилась к площади Сен-Луи. Когда мы подъехали к дому Гэбби, она все еще молчала. Теперь ее дыхание было ровным, хотя руки еще дрожали, сцеплялись и расцеплялись, сжимались и разжимались в танце ужаса.
Я припарковала машину и заглушила двигатель, напряженно ожидая начала разговора. Мне не раз доводилось быть советчиком Гэбби в вопросах здоровья, конфликтов с родителями, самоуважения, учебы, верности и любви. Это всегда меня выматывало. А Гэбби забывала о своих бедах довольно быстро. Бывало, на следующий же день после очередного происшествия она веселилась и радовалась жизни так, будто ничего и не происходило. Я вспомнила о ее беременности, которой не было, об украденном кошельке, который спокойно лежал себе между диванными подушками… Но, несмотря на эти воспоминания, нынешнее ее состояние все больше и больше меня волновало. Я по-прежнему мечтала об уединении, однако видела, что Гэбби оставлять нельзя.
— Может, переночуешь сегодня у меня?
Она ничего не ответила. Я проследила за стариком, который, положив под голову узелок, улегся спать на скамейке в сквере. Пауза затянулась. Решив, что Гэбби просто не услышала моих слов, я повернула голову, собираясь повторить свое предложение, и увидела, что она напряженно смотрит в мою сторону — выпрямив спину, слегка наклонив вперед голову, абсолютно недвижимая. Одна рука лежит на коленях, вторую со сжатыми в кулак пальцами она крепко прижимала к губам, глаза прищурены. Нижние веки едва заметно подрагивали. Создавалось впечатление, что в данный момент подруга что-то тщательно обдумывает: просчитывает какие-то варианты и возможные последствия. Эта неожиданная перемена в ее настроении повергла меня в ужас.
— Наверное, ты считаешь, что я спятила.
Ее голос прозвучал совершенно спокойно.
— Я в некотором недоумении.
Я не сказала, что испытываю на самом деле.
— Да уж! Ты очень тактична! — Гэбби ухмыльнулась, насмехаясь над собой, и медленно покачала головой. — А ведь я не на шутку струхнула.
Я ждала продолжения. Где-то неподалеку хлопнула дверца машины. Из парка раздался стук молотка. Вдали прогудела сирена «скорой помощи». В городе властвовало лето.
В темноте я больше почувствовала, чем увидела, что настроение Гэбби опять меняется. Возникло ощущение, что до недавнего момента она шла ко мне по длинной дороге, а в последнюю секунду передумала и свернула в сторону. Ее взгляд скользнул куда-то влево, выражение лица сделалось сосредоточенно-отстраненным. По всей вероятности, она ре шила еще раз посовещаться с самой собой, продумать, как ей лучше поступить, следует ли мне открыться.
— Со мной все будет в порядке. — Она взяла портфель, повесила на плечо сумку и схватилась за ручку дверцы. — Большое спасибо, что подвезла.
«Не хочет объясняться», — подумала я раздраженно.
— Минуточку! — взорвалась я, видимо потеряв остатки терпения из-за жуткой усталости или переживаний последних дней. — Я желаю знать, что происходит, черт возьми! Час назад ты позвонила мне и сказала, что кто-то пыта ется тебя убить! Из ресторана ты летела так, будто за тобой гонится маньяк! Потом тряслась и отдувалась! Твои руки дрожали, будто подключенные к электросети! И после всего этого ты собираешься уйти просто так, ничего не объяс нив, бросив «спасибо, что подвезла»?
Никогда в жизни я еще не злилась на Гэбби так сильно. Я разговаривала с ней на повышенных тонах, едва не задыхаясь от гнева. В левом виске стучало.
Она замерла. Ее глаза стали круглыми и как будто немного впалыми, как у зайца, попавшего в полосу дальнего света фар. Мимо нас проехала машина, и лицо Гэбби побледнело, затем покраснело и напряглось.
Спустя несколько мгновений ее напряжение стало ослабевать, словно утекая в открывшийся где-то невидимый клапан. Гэбби отпустила ручку дверцы, вновь положила сум ку на колени, откинулась на спинку сиденья и опять о чем-то задумалась, уходя в себя. Возможно, ей во что бы то ни стало хотелось уйти и она продумывала, как это сделать, или просто не знала, с чего начать рассказ. Я ждала.
Наконец, набрав полную грудь воздуха и медленно расправив плечи, она заговорила. Я с первого мгновения поняла, что услышу далеко не все. Гэбби решила открыться мне лишь частично, поэтому с особой тщательностью подбирала слова. Я прислонилась к дверце, обхватив себя руками.