— Ах да! Недавно я получила электронное письмо еще и от Дженни. Подумывает вернуться к научным исследованиям. Ты знаешь, что она вышла за какого-то придурка и бросила классную работу в Рутджерсе? — Обычно Гэбби не так отчетливо выговаривает слова. — Теперь наша Дженни — адъюнкт или что-то в этом роде и ждет, что ей предложат заниматься чем-нибудь этаким.
Она опять глотнула вина.
— Если, конечно, благоверный ей позволит. А как у тебя дела с Питом?
Вопрос застал меня врасплох. До этого я изо всех сил старалась избегать упоминаний о своем замужестве. У меня было ощущение, что если я облеку в слова свои мысли о нем, то буду вынуждена взглянуть в глаза правде, а я чувствовала, что еще не готова к этому.
— Он в порядке. Иногда мы разговариваем по телефону.
— Люди порой меняются.
— Верно.
Принесли салаты, и в течение нескольких минут мы занимались добавлением в них перца и других специй. Когда я подняла голову, то заметила, что Гэбби сидит неподвижно, держа вилку над тарелкой. Она опять от меня отстранилась, но на сей раз для изучения не окружающих людей, а собственного внутреннего мира.
— Расскажи же о своем проекте. — Я опять подкинула ей тему для разговора.
— Что? А, о проекте… Все отлично. Я уже вхожу в доверие, и они начинают по-настоящему мне открываться.
Она отправила в рот то, что было на вилке.
— Гэбби, я помню, ты рассказывала об этом исследовании, но я ничего не поняла, объясни еще раз, в чем его цель. Я отношусь к физическому типу, ты ведь знаешь.
Гэбби рассмеялась. Между культурной и физической антропологией огромная разница. Наша группа была маленькой, однако весьма разнообразной: одни аспиранты занимались этнологической, другие лингвистической, археологической или биологической антропологией. Я знала о деконструкционизме так же мало, как Гэбби — о митохондриальной ДНК.
— Помнишь, какие книжки по этнографии заставлял нас читать Рэй? О племени яномамо, о народности семаи? Наш проект — практически то же самое. Мы хотим подробно описать мир проституток и для этого изучаем их жизнь, беседуем с ними. Все очень откровенно и правдиво. Кто они такие? Откуда берутся? Почему выбирают именно этот путь? Чем занимаются, помимо проституции? Как помогают друг другу? Каким образом сосуществуют с системой принятых в стране законов? Как относятся к самим себе? Где…
— Я поняла.
Может, на Гэбби так воздействовало вино или разговор о единственной в ее жизни страсти, но она все больше и больше оживлялась. Несмотря на сгустившиеся сумерки, я видела, как пылают ее щеки. В глазах горело отражение света фонаря. Или то был блеск опьянения.
— Общество просто списывает этих женщин со счетов, — продолжала она. — Их судьбы никого не волнуют, кроме тех, кто мечтает от них избавиться.
Я кивнула, жуя.
— Большинство людей считают, что эти девочки становятся проститутками потому, что кто-то когда-то над ними надругался, или по принуждению. В действительности же все не так. Многие из них занимаются этим просто ради денег. На рынке труда они никому не нужны, так как ничего особенного не умеют делать, потому и принимают решение поторговать пару лет собственным телом, ведь для них это самый прибыльный бизнес. Продавая гамбургеры, много денег не заработаешь. — Она отправила в рот очередную порцию салата. — Кстати, как и любая другая группа людей, они имеют собственную субкультуру. Больше всего меня интересуют их системы взаимосвязи, поддержки и другие подобные вещи.
Официант принес главные блюда.
— А мужчины, пользующиеся их услугами? — спросила я.
— Что?
Мне показались, вопрос охладил ее пыл.
— Я говорю о мужчинах, которые этих женщин покупают и, несомненно, играют важнейшую роль в их жизни. С ними вы беседуете?
Я намотала на вилку спагетти.
— Я… Да, с некоторыми, — ответила Гэбби с запинкой, явно приходя в волнение.
Последовала пауза.
— Хватит болтать обо мне, Темпе. Расскажи, над чем работаешь ты. Над чем-нибудь интересным?
Она смотрела в тарелку.
Я не была готова к такому неожиданному переходу.
— Эти убийства никак не идут у меня из головы, — не задумываясь, выдала я.
И тут же пожалела о сказанном.
— Какие убийства?
Голос Гэбби прозвучал резко, окончание последнего слова смазалось.
— Об одном из них, довольно кошмарном, нам стало известно в прошлый четверг.
Я замолчала. Гэбби не любила вдаваться в подробности моей работы.
— Да ты что?
Она откусила кусочек хлеба и выжидающе уставилась на меня. Наверное, из вежливости.