– Кажется, я понял, – сказал Прашант, когда мы прошли дальше, – ведь у них сейчас Рамадан. Они целыми днями голодают, потому и соображают плохо.
– А мне кажется, дело в челобитии. В «зазибе», или как это у них там называется. Видел, какой у этого пограничника был синяк? Если б ты по пять раз в день бился лысиной о паркет, тоже бы небось не сразу догадался, что делать с паспортами.
– Да, но я не уверен, что эти синяки – настоящие. По-моему, они нарисованные. Иначе бы все эти люди к зрелому возрасту были фактически лоботомированы… Кстати, у пилота, который управлял нашим самолетом, тоже был синяк!
Мы спустились на первый этаж. Совершенно пустой аэропорт. Куда все подевались? Еще пару часов назад рядом были люди, был аэробус, битком набитый женщинами в хиджабах и мужчинами в галабеях1, пахло смесью аттара2 и пота, солью земли. И вот теперь этот соляной сгусток без остатка растворился в океане пустого пространства, вокруг ни души – кроме одной-единственной работницы египетских авиалиний, в третий раз звонящей куда-то и уверяющей нас, что микроавтобус из гостиницы «Ле Пассаж» вот-вот прибудет, на этот раз точно, десять минут, пятнадцать максимум. Подождите лучше на улице, видите, вон там – автобусная остановка, пустая автостоянка, океан пустоты.
На огромном телеэкране в зале ожидания мелькали новости Аль-Джазиры. Репортажи из эпицентра событий. Взят под стражу отстраненный от власти Мохаммед Мурси. Демонстранты вытеснили полицию с площади Тахрир. За сегодняшний день – три десятка убитых, больше сотни раненых. Как поверить, что все это – здесь, в нескольких километрах от вымершего аэропорта, рукой подать? И что мы – в том самом Египте, где из пасти Западного льва тянется бесконечная цепочка ассоциаций? Суд Осириса, сказание Синухе, пирамида Хеопса, библейский Исход, Книга мертвых, птицеобразные Ба, Хат и Ху, проклятие фараонов – всё где-то рядом. В нескольких километрах и нескольких тысячах лет отсюда. Как разместить в сознании эти «здесь» и «нигде», осязаемость и бесконечность? А главное, как при таком соседстве провести следующие двенадцать часов в транзитной зоне, слоняясь по магазинам «дьюти-фри», или в номере гостиницы «Ле Пассаж», клюя носом под новости Аль-Джазиры? «Ладно, – согласился Прашант, – приедем в отель, а там посмотрим».
Как и следовало ожидать, никакого микроавтобуса за нами не прислали. В конце концов мы решили добираться общественным транспортом. Услышав про «Ле Пассаж», водитель энергично закивал, но, кажется, так и не понял просьбы объявить нужную нам остановку. Когда доехали до конечной, он принялся отчаянно жестикулировать, периодически повторяя при этом название гостиницы (так нерадивый контрабандист из «Бриллиантовой руки» повторял кодовое «шьорт побери»). Судя по всему, жесты означали, что дальше нам придется идти пешком. Вглядевшись в плывущую от жары линию горизонта, я увидел придорожный щит с латинскими буквами: «Le Passage». Стало быть, почти у цели. Мы зашагали по краю пустого шоссе, предвкушая бесплатный ланч и прохладный душ. Сполоснуться, перекусить, а там посмотрим. Но чем ближе подходили к знакомым буквам, тем сомнительнее выглядели наши перспективы. Очевидно, в поисках спасения от нынешних катаклизмов из города исчезли не только люди, но и дома: в поле видимости не было ни единой постройки, одни пустыри да свалки. Манивший путников указатель возвышался над грудой мусора. Нет, это не «ле пассаж», это «ле мираж». Поворачиваем обратно.
Когда мы вернулись в автобусное депо, обманщик-водитель уже расстилал саджаду для полдневной молитвы. Увидев нас, он расхохотался и подозвал диспетчера, кое-как изъяснявшегося по-английски. Как выяснилось, сложная комбинация водительских жестов означала не «дальше идти пешком», а «пересесть на другой автобус», который, понятное дело, ушел, пока мы изучали местные свалки, но англоговорящий диспетчер, только что закончивший смену, готов подбросить нас до гостиницы на своей машине. Ему все равно по пути, так что денег он с нас не возьмет – ну разве что двадцать-тридцать фунтов, если мы очень настаиваем. Мы дали понять, что, конечно, настаиваем, и он завел мотор.
«Ле Пассаж» оказался вполне приличным гостиничным комплексом с бассейном, двумя ресторанами и внутренним двориком, где росли пальмы и тутовые деревья, а белокаменные стены были увиты плющом и хенной. Наспех проглотив полусъедобное блюдо с кошачьим названием (кошари? котяри? мурси?), мы обсудили ситуацию и сошлись на том, что в город ехать все же не стоит, лучше остаться тут и как следует отдохнуть перед Аддис-Абебой. Береженого Бог бережет. Прашант даже вспомнил приличествующую случаю индийскую притчу.