- А вот любопытно узнать, почему вы приняли участие в конкурсе?
- Да так, - вяло ответил Солодов, - показалось, что будет интересно.
- А я по очень простой причине. Вы не поверите - просто проголодалась. Честно. Только услышала, что призом будет ужин, подумала, раз в баре кроме спиртного всё равно ничего нет, почему бы не поужинать за счёт заведения. Я подобные викторины всегда выигрываю.
В это момент Альмана Солодову не понравилась. Какая-то нездоровая самоуверенность, - думал он, - возможно, эта Альмана отличница из универа.
- А где вы учитесь? - уточнил он.
Она ответила не сразу. Сначала села за стол и неторопливо положила на тарелку салат и кусочек мяса, затем посмотрела на Солодова; в её взгляде читалось удивление.
- Давно это было, когда я училась, - произнесла она с некоторой грустью в голосе. - Да вы садитесь. Давайте поужинаем, раз уж выиграли. А то, смотрите, свечи выгорают быстро.
Солодов повиновался. Лёгкая непосредственность Альманы заставила его вновь проникнутся уважением к этой девушке. Он хотел спросить о её возрасте, но постеснялся, а она призналась сама, словно предвидя подобный вопрос.
- Мне двадцать шесть, меня зовут Альмана, я дизайнер, - представилась она. - Вот этот интерьер, эти стулья, этот столик, этот подсвечник - это всё неправильно, это убожество, издевательство над хорошим вкусом. Я бы сделала лучше. Это я ещё светильники как следует не рассмотрела. А вы, чем вы занимаетесь?
Солодов, подражая Альмане, так же неторопливо, размеренными движениями наложил салат, взял кусочек мяса - всё как у неё, и только после этого ответил:
- Я студент.
Он не стал говорить о возрасте и мысленно приготовился к тому, чтобы прибавить себе пару лишних лет, если она спросит. Но Альмана не спросила о возрасте, спросила о специальности.
- И на кого учитесь?
- На инженера-механика. Сейчас пишу курсовую по теме «Подъёмно-крановое оборудование». Если точнее, проектирую тельфер грузоподъёмностью до одной тонны. Если ещё точнее, в данный момент застрял на расчёте кратности полиспаста. И вот решил развлечься, сходить в клуб, на красавиц посмотреть.
Солодову хотелось произвести впечатление некоторой солидностью, поразить блондинку непонятными словами. Но его слова для неё оказались не такими уж и непонятными.
- Полиспаст, - задумчиво произнесла она, - мне это слово всегда казалось таким смешным. Когда-то я думала, что это фамилия какого-то инженера, но мне потом объяснили, что это система блоков в подъёмном механизме, и стало грустно от того, что всё так банально. А что, разве сложно рассчитывать кратность полиспаста?
- Есть заморочки, - нехотя ответил Солодов.
Ему не очень нравилась ситуация, когда девушка ничему не удивляется, всё знает, да ещё и возрастом старше, опытнее в житейском отношении; вероятно, уже и замужем побывала.
- А вы здесь одна? - поинтересовался он. - Или с кем-то пришли?
- С подругами. Они вытащили меня сюда, я не люблю ночные клубы. Вообще не люблю всякие кафе, рестораны, бары. Мне больше нравится бывать в театре. Ещё люблю выставки всякие, художественные и даже торгово-промышленные. Недавно была выставка современного искусства, видел?
Альмана перешла на доверительный тон, на ты. Да, Солодов знал, что была выставка, и сам он тоже интересовался искусством, но на той выставке не был. А ведь могли с ней встретиться там, - подумал он.
- Нет, как-то не сложилось. Собирался пойти, но...
- Ну и правильно, что не пошёл. Ничего интересного там не было. А я вообще больше люблю эпоху Возрождения. Выпьем?
Она дотронулась мизинцем до бутылки с белым вином. Солодов был не против того, чтобы выпить вина, и даже сам хотел ей это предложить секундой раньше. Она словно мысли читает, - подумалось ему. Он молча открыл бутылку и наполнил бокалы. Надо бы сказать тост, но на ум ничего оригинального не приходило, кроме как «За здоровье».
- Я за то, - сказал он, поднимая бокал, и тут же замолчал.
Альмана смотрела на него в упор, ожидая продолжения фразы. Её взгляд был не лишён иронии, бокал она не столько подняла, сколько чуть возвысила над поверхностью стола и держала его двумя пальцами, слегка наклонив.
- Давайте, - он опять осёкся и поправился. - Давай, за твои прекрасные глаза.