— Никогда не говори мне про запоздавшую славу, Мерин! Я буду жужжать и биться как муха о стекло до последних дней своей «золотой осени» и вовсе не тороплюсь на кладбище!
— Мерин? Ты сказала Мерин!? — он вскочил, расшвырял ногами сценарии и журналы, целиком засунул в рот последний пончик: — Это конец. Флаг тебе в руки, детка… Я выхожу из игры. Мой приятель открыл отельчик у самого Черного моря в весьма интересном месте. Ему требуется хороший администратор и я вхожу в долю. Если надумаешь — могу составить протекцию в горничные.
— Да иди ты, администратор фигов! — она торопливо натянула джинсы и побросала в сумку бельишко. — Знаешь, почему у тебя ни хрена не получается? Рекламы у тебя идиотские, все «великие» замыслы — с чужого плеча, в студии ты умеешь только орать, а в постели лучше всего получается мычание. Как на приеме у дантиста. Сказать почему? Ты зануда — Фел. Скучный, плоский зануда!
На мгновение она задержалась в дверях и посмотрела на свою фотографию: — Это тебе на память. И пусть тебе полюбит удача — вот такая же знойная, как эта красотка! Меня от тебя тошнит, гений!
Дверь за Миледи захлопнулась с должным шумовым эффектом. Она уходила в никуда и навсегда.
7
Снова лето. Так же гордо торчат кипарисы над клумбой с петуньями и жужжит вентилятор под потолком с дубовыми балками. Стоя на стремянке, Миледи — босая, в коротеньком сарафанчике, золотистая от загара и злая на впустую убегающее время, снимает занавески с окна.
Дон, прилично раздобревший и поредевший шевелюрой, с тоской косится на девичьи ножки: — Опять в стирку? Месяца не прошло! Все хлопочешь, девочка. Вижу, стараешься. На премию идешь.
— Ты у меня, шеф — спасательный круг. Только, похоже, спасать уже некого и не от чего. Не та Миледи.
— Э, не скажи, девочка! Я еще тогда в комсомоле тебя приметил. Жаль, думаю, не для этих времен девочка — бедовая. Пропадет. Ей не в авоське совковой биться, ей крылья к полету даны. Так время теперь другое — в полет, красивая! А крылья — они только сильнее стали.
— Нет крыльев. Вот если сейчас рухну со стремянки, наверняка убьюсь. Не тот порох в пороховницах, — она осторожно спустилась, присела к стойке, опустив на ладони печальное лицо и торопливо зашептала: — Только Юрке не говори: кажется, я сдалась. Сам видишь — ни прогула, ни привода, ни инцидента — серенькое, затравленное буднями существо. Ой, скучно то как…
— Может, по коньячку?
— Не-а. Ну, если по чуть-чуть. За гибель надежды.
— А как же Тимиров?
— Что Тимиров? Пустое. Не про мою душу герой.
— Между прочим, с воскресенья начинаются его выступления в Главном Концертном зале. Вот что пишут в газете: «Аншлагами встретят своего кумира жители и гости нашего солнечного города!»
— Только не я. Я не мазохистка. Уж лучше ковырять в ране гвоздем. Ой, кто это к нам пожаловал? Похоже, Пан спортсмен с очередной кралей.
— Добрый день. Говорят, у вас хороший кофе. — Юрка вошел в кафе, как чужой, сопровождая в пух расфуфыренную девушку. — Олюша, садись сюда. Кофе, сок? — Он подошел к стойке и, вполне артистично изобразив незнакомство, обратился к Миледи: — Девушка, вы нас обслужите?
Дон ехидно улыбнулся: — Вам два по сто, юноша? Или коньячок?
— Спиртное в такую жару? Избави Бог! Нам, спортсменам надо держать форму. Да, Олюша? Каков сервис? Не то, что у вас в Чебоксарах!
— Спортсмен, значит? Сочувствую, сочувствую… — Отвернулся к кофеварке Дон. — Два капучино, мороженое?
— И холодной минералки без газа. Жарковато у вас тут. А в Москве сейчас грибной дождик… Что поделаешь — тренировочные сборы.
— Так вы из Москвы? — обрадовался Дон. — Как там Большой театр, все стоит?
— Соскучился я по театру. — Юрка вздохнул, — особенно по Большому.
Он уже неоднократно проделывал подобный финт — приводил даму, прикидываясь человеком интересной профессии. Ну не говорить же парню понравившейся девушке, что он помощник бармена, когда вокруг столько возможностей? Лучше всего ему удавался образ спортсмена — благо, накачанный торс был вполне убедителен. Шеф и Миледи охотно младшему коллеге подыгрывали. Но не на этот раз.
У Миледи не было никакого желания участвовать в бездарном спектакле перед щедро раскрашенной девицей. Она хотела попросту развернуться и уйти на кухню, бросив небрежно: — Юран, тебе на склад ехать! Но что-то щелкнуло внутри и помимо ее воли, вступила в свои права игра. Понеслась, понеслась, как Баранка над лугом! Миледи распахнула глаза, энергично потянула Юрку за рукав, усаживая рядом с собой на табурет: — Какой интересный рашен-бой! Я вас тре бьен понимайт! Сильно скучать домой. Я приехал из Парижа, работать каникулы, учить русский речь, русский народный жизнь. Хочем пИсать («Хочу писа-а-ть» — поправил Дон) Хочу писать для университет про традишен релакс русский баня. Сорбонна — ву компроне? — Она совершенно не обращала внимания на притихшую за столом девушку Олю из Чебоксар, явно заигрывая со «спортсменом»: — Может мсье мне показать баня? Мужчина и женщины прыгать в один снег? Тре манифик! Группен-эротик! В России есть секс! Да — есть! Я хочу доказать факт для французский наука. Сама, лично.