М е т е л к о. Сейчас поймете. Откроем тайну. Это мы заменили лозунг.
В с е в о л о д о в. Вы?
Сударушкин и Метелко переглядываются.
С у д а р у ш к и н. Пропали! Совсем пропали.
М е т е л к о. А ваш юбилей — второе звено в этой цепи. Оздоровление обстановки в институте.
В с е в о л о д о в. Все меняется вокруг. Я ничего не понимаю. Чем вам мешает мой юбилей? Чем помешал прежний лозунг? Имеем право на отдых. На труд. На соревнование. Слава труду! Вы против основ? Разве этому я вас учил!
М е т е л к о. Об основах все и так помнят. Зачем твердить общеизвестное?
С у д а р у ш к и н. Развешивают на каждом углу! Стерлось, примелькалось.
М е т е л к о. А уж язык… Ну как можно «шире» бороться? Вы же выдающийся человек, должны понимать. Не тратить время на писание подобной чуши. Надо просто внедрять эти самые изобретения — вот что нужно. Кому вообще нужны призывы? Разве вокруг дети, которых надо учить, как в первом классе?
В с е в о л о д о в. Тебе не нужны. Ты можешь жить своим умом. А есть те, кто нуждается в учителях и разъяснениях. Кому-то, кто не слишком тверд в своих убеждениях, лишние напоминания не помешают. Да и не только колеблющимся! Всех, даже самых знающих, идейных и дисциплинированных, лозунги мобилизуют на высокие свершения. Эх, будь я моложе, выполнил бы пятилетку в четыре года!
М е т е л к о. Зачем? Зачем в четыре? Это же все равно что родить ребеночка до срока. Если поезда начнут ходить быстрее — что произойдет? Если времена года начнут быстрее сменяться — урожая не соберем.
С у д а р у ш к и н. И так не весь собираем.
В с е в о л о д о в. Я плачу, когда читаю: «От каждого — по способностям, каждому — по труду». Как справедливо! Гуманно! На что вы замахнулись?
М е т е л к о. Обе части неверны! Что значит от каждого по способностям при номенклатуре, когда побеждает не талант, а анкета?
С у д а р у ш к и н (к Метелко). Ты беспощаден. (Всеволодову, терпеливо.) Я понимаю: во время культа, когда вокруг было полно врагов… А сейчас где враги? По деловым качествам нужно подбирать.
В с е в о л о д о в. В каком лозунге сказано про номенклатуру? Покажите. Я не читал.
М е т е л к о. Не сказано, а подразумевается. Как набор генов — и не ухватишь, а существует.
В с е в о л о д о в. Я не читал. И стал академиком. Был парнишкой без роду и племени.
М е т е л к о. А вторая часть… «Каждому — по труду»… Да ведь на одного работающего приходится по десять дармоедов. Что они производят?
В с е в о л о д о в. Мы, может быть, увлеклись, переоценили темпы роста сознательности. Рассчитывали, что все будут работать с полной отдачей для общего блага. Тогда общество процветало бы. Разве не так? А многие, увы, рвут больше, чем отдают. Если бы и сегодня, как раньше, выполняли, что сказано в лозунгах, — все шло бы иначе.
М е т е л к о. Но ведь не выполняют. Почему?
В с е в о л о д о в. Не так просто изменить вековые привычки. Мы ставим перед собой великую цель — воспитать нового человека, который откажется от личной выгоды. Нам нелегко, рецидивы прошлого дают о себе знать. Идеологический противник нас разлагает, мешает…
М е т е л к о. Тоже мне идеологический противник — стоит старушка в подземном переходе, торгует флоксами и трясется. Любой может подойти и штрафануть. Ну скажите, почему она дрожать должна? Она что, украла?
С у д а р у ш к и н (тихо). Хватит-хватит. Ты что, не видишь, ему сейчас плохо будет. (Громко.) И украла, и идеологический противник. Украла — потому что на рынке, чтобы продать, уплатила бы налог. А противник — потому что добивается личного обогащения и поведением своим пропагандирует частнособственническую психологию.
М е т е л к о. Но если в государственном цветочном магазине я ничего, кроме кактуса, купить не могу? Беда в том, что все упирается в непонимание: любой труд — на благо общества. Догма всему преграда. Ну почему мы так боимся, что люди начнут работать? (Смотрит на Всеволодова.) Почему пеленаем взрослых людей по рукам и ногам всевозможными правилами и указами?
С у д а р у ш к и н. Зачем работать, если государство и так платит?