— Честно вам говорю, в тот день я тоже был не на высоте. Но не на высоте наилучшим для себя образом.
Фариду нравится новый знакомый. Что-то в нем есть обезоруживающее.
— Если хотите, — говорит Фарид, — я мог бы дать вам пару уроков.
— Ну что вы, — возражает Джошуа.
— Доставьте мне удовольствие. — Говоря так, Фарид чувствует, что это не просто слова. — Я сейчас не очень плотно занят. Хороший повод отвлечься.
Джошуа поднимает бровь и смотрит Фариду в глаза, словно бы давая ему шанс пойти на попятный.
— Выберите утро, — предлагает Фарид.
— На этой неделе у меня деловая поездка. Но на следующей я тут.
— Превосходно, — говорит Фарид. И, не желая допытываться, поскольку сам не любит, чтобы его допрашивали, все же интересуется, что привело Джошуа в эти края.
— Поверьте, это скучные материи. Не хочется портить ими наш замечательный ужин.
— Знаете, что отец мне говорил? Чем скучнее бизнес, тем более он денежный. Он водил меня мимо самых больших домов в Газе и объяснял: «Здесь живет человек, который делает цемент. А здесь — семья, которая ставит пуговицы тебе на рубашку». Мы стояли около огромной виллы, и он сказал: «Этот особняк выстроен из хумуса и питы, его все строили, кто их покупал». Я был маленький и подумал, что дом и правда сделан из хумуса, прошпаклеван им от пола до потолка.
— Я очень хорошо вас понимаю, — говорит Джошуа. — Да, мой бизнес действительно неинтересный. По сути, я старьевщик.
— Старьевщик с машиной за сто тысяч евро?
— Ближе к ста пятидесяти. В эту спортивную машину встроены всякие спортивные прибамбасы.
— От торговли старьем.
— От импорта и экспорта этого старья. От перепродажи — вот, пожалуй, верное слово. Машина, уточню, арендована.
— Все равно впечатляет, — говорит Фарид. — А импорт-экспорт — это ведь большой зонтик. Многие под ним помещаются, включая меня.
— Я продаю подержанные компьютеры. Подержанные мобильные телефоны. Подержанные ксероксы. Всю технику с чипами внутри. И поэтому мне сейчас надо немного поспать. Должен буду проснуться, когда проснется Пекин, и взяться за телефон.
— Вы не по канадскому времени живете?
— Это жуткий осьминог, а не бизнес… в данный момент моя головная боль — с китайцами.
Джошуа тянется к счету, но Фарид твердой рукой останавливает его. Собеседник явно растроган:
— Это, конечно, неравноценно, но приходите ко мне завтракать перед тем, как мы поплывем. Позволим этому чудовищу повару закупорить нам все артерии, а потом вы научите меня правильно вязать узлы.
2014. Иерусалим
Сын Рути сидит в кресле у края балкона, ноги задраны, ступни перевешиваются через перила. На нем семейные трусы и шлепанцы, и Рути чувствует специфический аромат, лесной и сладковато-жвачечный, который примешивается к запаху табака: пятница, начало дня, сын курит утренний косяк.
Охранник, слыша мамины шаги, сигарету изо рта не вынимает, только приоткрывает глаза — один, потом второй, словно ему легче, когда Рути вырисовывается постепенно.
— Ночью тебя не было, — говорит он.
— А ты не позвонил узнать почему.
— Да я и так знаю почему. Как обычно — боялась, что твой дружок испустит дух.
Мать предостерегающе поднимает палец.
— Халас[5]. Прояви уважение.
— Мне его уважать? С какой стати? Знаешь, сколько раз я запросто мог погибнуть из-за его идиотской политики?
— В армии, что ли?
— Да, в армии.
— И какая опасность тебе грозила? Ты уничтожал по ночам дома террористов. Дома неживые, они не отстреливаются.
— Тебе не кажется, что это безумие? Пробираться в деревню со взрывчаткой и рушить дома.
— Если бы в них все еще прятались террористы, то возможно. Но там были только родственники. А самих террористов уже не было на свете.
— И это наводит на определенные мысли, не так ли, мама? Предупреждать за пять минут старух, которые ничего не смогут вынести за порог, кроме оливкового масла и портрета Арафата. Жалко, знаешь ли.
— А как еще наказать того, кто уже умер? Это сдерживающая мера.
— Ты так думаешь?
— Я не обязана никак думать. Этим ты занимался, а не я. Ты-то сам как думаешь?
— Я был в армии. Делал, что мне приказывали.
— Значит, сдерживающая.
— Ничего подобного. Наоборот, разжигающая. Это вербовка новых террористов, вот как я, на хер, думаю.
— Так значит, ты виноват, что они засылают к нам террористов?
Она очень это любит, его мама: доставать его своими отрывистыми, цепкими, типа мотивирующими высказываниями и непрошеными житейскими советами. Чем-то напоминает уничтожение домов, думает сын: оказывает действие, противоположное желаемому.