— Для нас — лучший.
Всегда оптимистична, во всем видит светлую сторону — потому-то он ее и полюбил. Но не может не спросить:
— Как так — лучший?
— Может быть, наши жуткие, саморазрушительные народы, может быть, наши нерешительные, трусливые власти, может быть, наши храбрые солдаты, вечно стремящиеся погибнуть, — может быть, сегодня они все поубивают наконец друг друга и тем самым прекратят конфликт? Пора, как в старину, поднять кровавый флаг, означающий битву до последнего, и драться, пока все не полягут.
— И какие в этом будут плюсы для нас? — спрашивает он приятным, нежным тоном.
— А мы просто выйдем из тоннеля с какой-нибудь стороны и отправимся в будущее. Будем жить себе в том ужасающем мире, какой останется.
— Ты не думаешь так на самом деле, — говорит он.
— Я не думаю так на самом деле.
Они ужинают, а опоры вокруг них напрягаются и стонут. Сверху доносятся дикие, отвратительные звуки, как будто сама земля кричит от боли.
И — хотя они созданы друг для друга, и готовы умереть друг ради друга, и несказанно рады встрече — демонстративно пренебрегать войной наверху в какой-то момент становится невозможно. Шира говорит:
— В первый раз в жизни я боюсь по-настоящему.
— Иди ко мне тогда. — Он жестом приглашает ее к себе на колени.
Она повторяет его жест.
— Очень хочется, чтобы меня приласкали. Но не ценой подчинения. Может быть, лучше ты ко мне?
Картограф встает, но вместо того, чтобы идти к ней, стаскивает со стола скатерть. Он делает это неумело — очень плохой фокусник. Все со стуком и звоном летит наземь. Под эти звуки он спрашивает:
— Раз так, может быть, сойдемся посередине?
— Да, — соглашается она. — В середине нашей середины. В центре нашего ужина в центре Земли.
Они сидят на столе, соединившись в тесном, желанном объятии.
Свеча, упав на кое-как расчищенную картографом площадку, потухла, электрический фонарь, опрокинувшись, тоже погас. Горит только фонарь, который висит на торчащем из стены куске арматуры. Он льет на них мягчайший свет в этом очень жестком месте.
Они сидят, прильнув друг к другу, как влюбленные на морском песчаном берегу. Они прижимаются друг к другу все плотней, ощущая всю тяжесть войны наверху, и оба понятия не имеют в эту минуту, с какой стороны придет победа.
Благодарность
Мое сердечное и огромное спасибо Джордан Пэвлин, чье заинтересованное внимание к этому роману было беспредельным. Любая благодарность с моей стороны за ее великолепный вклад и редакторские советы будет недостаточна. Я признателен также своему агенту Николь Араджи, которая прочла эту книгу, когда она была еще скрыта внутри другой книги. Моя искренняя и особая благодарность Лорин Хоулмз за ее неутомимую поддержку и бесконечную доброту, которые неотделимы от этих страниц. Ее помощь была проявлением подлинной дружбы.
Я признателен Джоэлу Уайсу, мудрому консультанту и чуткому слушателю на протяжении теперь уже большей части моей жизни.
За существенную информационную помощь — спасибо Вам, Дара Маккион, хертоговский стипендиат в Хантер-колледже. И вам, яхтсмены Луис Силвер и Ари Хаберберг, за то, что поделились водными секретами с сухопутным существом. И вам, все мои друзья и прекрасные люди, которые приходили на помощь, сообщая ключевые сведения на самые разные темы, в особенности — доктору Дэниелу, Уэнди Шерман, Изабелле Хаммад, Кевину Славину, Мике Уэлки, Сильвии Парески (которая уже переводит эту книгу на итальянский) и Фармеру Стиву.
Из сотрудников издательства Knopf я хочу поблагодарить потрясающую Джордан Родман — сгусток энергии, что проявилось с первой же встречи; а также Николаса Томсона, Бетти Лью, Клэр Онг, Викторию Пирсон, Сару Игл и многих других чудесных людей, которые приложили руку к этой книге. Такая же благодарность — Дювал Остин и Грейс Дитше из агентства Aragi, Inc.
Моя глубочайшая благодарность — Крису Адриану и Мерл Ингландер за то, что они неизменно читают меня и верят в меня. Джону Рею — за щедрость и пинг-понг. Деборе Ландау из Нью-Йоркского университета — за всевозможную поддержку, которую она оказывала без колебаний.
Хочу с благодарностью упомянуть также Зомбу, город в Малави, где у меня возник критически важный набросок этого романа.
Моя благодарность — Рейчел и Оливии, которым принадлежит вся моя любовь и которые придают смысл всему.
