Ангел, слишком сильно качнувшись, слетел таки (увы, не в небо, а, подобно простому смертному, по направлению к земле) и, под треск и хруст веток, с громкими матюгами покатился вниз.
У самой земли он задержался, зацепившись ногой за сук, самортизировавший и приостановивший тем его падение, завис на мгновение вниз головой — и шлёпнулся, лишь по счастливой случайности не попав в собственные испражнения, столь щедро раскиданные им вокруг при ремонте луны.
Минуты две сидели мы в полной тишине, лишь изредка нарушаемой лёгким шелестом листьев.
— А ты теперь не простой ангел, — сказал я, поднимаясь.
Ангел молчал, ошалело хлопая глазами.
— Ты теперь падший ангел. Прямо таки Люцифер… обосраный.
Ангел встал, покачнулся — и выпрямившись, застыв в позе гордой и величественной.
— Чем луна пахнет? — торжественно спросил он.
— Говном, — честно признался я. — Им теперь всё пахнет…
— Вселенная спасена, — заявил ангел. — Теперь в машину и отсыпаться. Завтра с самого раннего утра и начнём…
— Чего? — спросил я (и предчувствие новых ангельских кошмаров зародилось в душе моей).
— Землю спасать! — заявил ангел и решительно двинулся вперёд.
— Пиздец… — пробормотал я и пошёл за ним.
Туман летел под колёса. Плавным и быстрым белым потоком.
Мы словно неслись на глиссере по озеру; большому, бескрайнему озеру, замершему в мёртвом штиле. Мы летели по его поверхности, не тревожа его глубин.
Мощный двигатель легко, без напряжения держал скорость. Он работал почти беззвучно и без вибрации, и если бы не туман, стремительно влетавший в жёлтые полосы света фар, то легко можно было представить, что мы стоим на месте и, охваченные полудрёмой, лишь представляем себе стремительный наш предрассветный полёт; лишь воображаем это движение, повинуясь импульсам освобождённого коротким, тревожным сном подсознания.
Ангел, стараясь не клевать носом, отчаянно таращил глаза и время от времени встряхивал то одну руку, то другую, пытаясь разогнать стылую утреннюю кровь.
— Могли бы и до обеда отсыпаться, — заметил я.
Честно говоря, поскольку я был всего-навсего пассажиром, и причём пассажиром, который не слишком то рвался продолжать этот странный и довольно опасный путь, то вполне мог бы просто заснуть, оставив ангела наедине с дорогой, туманом и его великой миссией (существование которой я в то время ставил ещё под сомнение).
Но все мои попытки уснуть ангел весьма жёстко пресекал, заявляя, что в таком случае и он непременно уснёт, в свою очередь оставив автомобиль наедине с дорогой, туманом, всеми возможными поворотами и встречным движением. И тогда даже в самом крайнем и печальном случае он просто вознесётся на небо, то есть прежде времени вернётся домой. А я, как человек, вступивший на путь духовного самосовершенствования, но по лености и склонности ко сну не завершивший его должным образом, попаду в Сад Младенцев; место поначалу приятное, но потом скукой своей вгоняющее всех в уныние и непреходящую депрессию.
Потому, убоявшись такой перспективы (хотя о Саде Младенцев у меня никакой достоверной информации не было, единственное, что было в то время мне точно известно — это не рай), я мужественно боролся со сном и, для поддержания бодрости, пытался время от времени завязать разговор (в глубине души надеясь, что ангел продолжит свой вчерашний рассказ и тем самым если и не объяснит, хотя бы отчасти, цели нашей поезди, то по крайней мере поможет мне прогнать сон).
Но ангел большей частью отмалчивался. Иногда только бросал не вполне мне понятные фразы: «У нас не так много времени… Вас тут много, а я один… Мне ещё отчёт писать…Леность есть грех… У нас очень важная работа…»
— А ты вчерашний рассказ не закончил, — сказал я, весьма откровенно подбивая ангела на продолжение его историй (все остальные способы разговорить его я к тому времени уже использовал без всякого успеха).
— Мой рассказ бесконечен, — совсем уж напыщенным голосом заявил ангел.
— Да уж… Тема, конечно, глобальная, — пробормотал я, понимая, что с этим пришельцем из иного мира, зациклившимся на пустых и банальных фразах мне будет очень сложно совладать.
И тут… Конечно, самая подходящая тема!
— Слушай, — спросил я ангела, — а как тебя зовут? Ну, по настоящему?
— Это как это? — удивлённо переспросил ангел.
— На самом деле. Ведь не Кашин же твоя фамилия?
— А почему это ты думаешь, что не Кашин?