Жорж (прерывая его). Жорж.
Метрдотель. Мсье Жорж… Мсье Жорж. Очень хорошо, я запомню. (Важно повторяет еще раз.) Мсье Жор. Так! Иду открывать. Куда прикажете проводить гостей, мсье Жорж?
Жорж. Сюда, Эмиль.
Метрдотель (выходит, но тут же возвращается и докладывает.) Мадам де Монталамбрёз и мсье Филемон! (Уходит.)
Жорж (идет навстречу актерам). Благодарю вас, вы очень аккуратны! Вы приехали вместе?
Филемон. Мы встретились на вокзале. Можете себе представить, как мы удивились! Два старых друга, которые не виделись десять лет! Я иду и вдруг… (Разыгрывает сцену встречи). «Ба, дорогая Эмильенна!»
Мадам Монталамбрёз. Фердинанд, дружище. Сколько лет, сколько зим!
Филемон. А помнишь, дорогая, наш успех в Египте? И пошло, и поехало… «Ты куда?» — «А ты?»
Мадам Монталамбрёз. «На улицу Дюгеклен, 32…» — «И я» — «Значит, тебя тоже пригласил этот молодой человек?»
Жорж. Браво!
Филемон. Погодите-ка! Вот мы на площади Клемансо; вдруг Эмильенна останавливается как вкопанная. «Что с тобой, дорогая? Ты что-нибудь забыла?» Она щиплет мне руку: «Фердинанд, а ведь мы играли в этом городе!»
Мадам Монталамбрёз. Место показалось мне знакомым.
Филемон. А я усомнился: «Да ведь площадь Клемансо есть в любом городишке, дорогая!» — «Нет, говорю тебе, это место мне знакомо»! И вдруг восклицает: «Гляди-ка, памятник!»
Мадам Монталамбрёз (показывая рукой). Да, памятник…
Филемон. Смотрю на памятник и тоже останавливаюсь как вкопанный.
Жорж (перебивает его). Что ж, вы действительно когда-то играли здесь?
Филемон (непринужденно). Нет, мы ошиблись.
Жорж. Извините, вы доскажете эту историю в другой раз; сегодня вечером нам придется сымпровизировать не одну сцену, а времени осталось очень мало.
Филемон. Да-да, Гийотар говорил, что вы назначили на вторник или среду.
Жорж. В последнюю минуту мои планы изменились. И ваша помощь мне понадобится сегодня же вечером. Будьте любезны присесть, я вам объясню, что мне нужно.
Все садятся.
Мадам Монталамбрёз. Так чтó вы от нас хотите? Не скрою, я весьма заинтригована. В чем, собственно, дело?
Филемон. Да, в чем дело? Мы охотно приняли ваше приглашение, так как оно было передано нашим общим другом, милейшим Гийотаром. Но, хотя мы и умеем, скажу не хвастаясь, играть комедийные роли и выступаем в этом амплуа уже давно, однако мы не на все руки мастера. Между тем Гийотар дал нам понять, что вам требуется что-то особенное.
Жорж. Совершенно верно.
Филемон (снисходительным тоном человека, привыкшего к капризам дилетантов). Ну что ж, мы вас слушаем, дорогой мсье.
Мадам Монталамбрёз. Мы целиком превратились в слух. (Смеется.) Помнишь, как говаривал при чтении пьес старик Гадо, бывший режиссер театр «Амбигю»?
Филемон (тоже смеется). Ах, господи, какой он был смешной! Интересно, где-то он теперь, старина Гадо?
Мадам Монталамбрёз. Как! Неужели ты не знаешь, что он умер?
Филемон. Да ну? Гадо?
Мадам Монталамбрёз. Увы, да… Наш «Я целиком превратился в слух» приказал долго жить.
Филемон (смеясь до слез). «Я целиком, целиком превратился в слух!» Господи, какой он был смешной! (Внезапно погрустнев.) Бедняга Гадо!
Мадам Монталамбрёз (тоже громко смеявшаяся, спохватывается внезапно, как и он). Бедняга Гадо!
Оба оборачиваются к Жоржу. Их лица совершенно спокойны.
Жорж (продолжает несколько удивленно). Видите ли, играть комедию вам придется, собственно говоря, не на сцене…
Филемон (перебивает). Минуточку, я вас прерву! Надеюсь, играть надо не для кино?
Жорж. О, нет! Отнюдь!
Филемон (к мадам Монталамбрёз). Я только что снимался вместе с Бурбенским. Больше меня туда калачом не заманишь, дорогая! Как хотите, может быть, за океаном и есть парни, играющие в кино довольно талантливо — на то они и родились в Америке, — но я старая театральная крыса. Контакт со зрительным залом, контакт с людьми! Ничего не поделаешь, это сильнее меня, я не могу играть без этого контакта.