— Ты кто, Бэтмен что ли?
Я фыркаю:
— Вряд ли. Разве что, какой-то умник решил назвать крыланов летучими лисами, хотя мы вообще никак не связаны.
Он засмеялся, но потом затих:
— Просто будь осторожен. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты пострадал.
У меня защемило в груди. Я хочу — нет, мне необходимо — поцеловать его.
— Я должен идти.
Сайлас резко садится, его лицо опять становится бледным:
— Черт, голова кружится. А я-то думал, мне стало лучше.
— Ты уверен, что справишься сам?
— Да, я… да.
— Я могу позвонить доктору или еще кому-нибудь, чтобы они приехали и присмотрели за тобой.
— Зачем? Никто не будет нянчиться с копом, нашедшим приключения на свою задницу.
— Моя подруга будет. Она оборотень, но…
— Я не имею ничего против оборотней. Джейсон, Вулф и Натали — лучшие люди, которых я когда-либо знал, да и ты, кажется, не так уж плох.
Его застенчивая улыбка творит нечто странное со мной. Я отвечаю ему лучшим лисьим оскалом, на который только способен:
— Не позволяй своему мнению обо мне измениться.
Он пытается встать. Я поддерживаю его под локоть, но он отталкивает мою руку.
— Мне нужно в туалет.
— Позволь мне хотя бы помочь тебе дойти до ванной.
— Ладно, — его голос дрожит, и я понимаю, что сделаю что угодно, чтобы защитить его. Меня не волнует, что он коп, или что его прислали допросить меня. И я не собираюсь разбираться со своей семьей законным путем. Хотя, я не считаю их своей семьей. Я создал свою собственную семью. Большинство из них работает в ресторане, еще несколько ребят ходили со мной на бизнес курсы, а теперь и Сайлас стал частью моей семьи.
Стоп. Какого черта я говорю? Отношения не могут завязаться так быстро, мы даже для дружбы мало знакомы. К тому же…
Сайлас дрожит, и я понимаю, что его кожа слишком холодная для человека. Я помогаю ему пересечь его маленькую квартиру:
— Давай я позвоню моей подруге Люси.
— Доктор-оборотень?
— Ага.
Мы доходим до ванной, и он отвечает:
— Ладно.
— Правда? — я ожидал, что он будет протестовать.
Он поворачивается и смотрит на меня, и мое сердце скачет, будто я подросток, охваченный первой влюбленностью.
— Я бы хотел, чтобы ты сделал это? — произносит он низким, с придыханием голосом.
— Сделал что?
— Поцеловал меня.
— Саааааайлас, — стону я.
— Прости, но…
— Я почти сделал это, — перебиваю я его. «Я об этом пожалею».
Он улыбается:
— Правда?
— Я бы хотел сказать, что остановил себя потому, что ты был ранен и находился в полубессознательном состоянии, но это не так. Бет, мой менеджер, вошла и застала нас.
Он прислоняется к дверному косяку, его губы приоткрываются, а глаза темнеют.
«Нет. Нет. НЕТ». Я не стану его целовать, пока он находится под воздействием сотрясения и обезболивающих. Или стану? О, черт.
Я касаюсь его губ своими. Едва ощутимый поцелуй.
Он ахает. С небольшим придыханием. Чертовски эротично. Мне нужно еще.
Он протягивает руку и зарывается пальцами в волосы у меня на затылке, притягивая меня к себе. Я не могу больше сдерживать себя.
И я целую его по-настоящему, пробуя его на вкус, вкушая его, скользя языком между его приоткрытых губ. Я обнимаю его за талию и прижимаю его крепче к себе, чтобы дать понять, как сильно я нуждаюсь в нем. Черт! Что я делаю? Он не мог самостоятельно встать пару минут назад. Я отрываюсь от него, и мы смотрим друг на друга, прерывисто дыша.
— Скажи, что это реально произошло.
— Это произошло, — мой член абсо-блять-лютно в этом уверен, — Это было глупо, но это произошло.
— Глупо? — он выглядит уязвленным.
— Черт, я не это имел в виду… Это было горячо. Господи, очень горячо, но ты болен и…
— Я понимал, что делаю.
— Ты даже не был уверен, что это правда произошло.
— Дело не в сотрясении. Просто, такие парни, как ты…
— Даже не думай говорить мне, что полагал, что я не обращу на тебя внимание. Ты хоть понимаешь, насколько ты привлекателен?
Он фыркает:
— Ты же это несерьезно.
— Я абсолютно серьезно. Твоя кожа. Твои волосы, — я протягиваю руку и зарываюсь пальцами в его густые светлые волосы. Они такие же мягкие, какими выглядят, — Ты чертовски великолепен.
Он облизывает губы. Я до сих пор ощущаю их вкус.
— Ты в порядке? Справишься сам? — я жестом указываю на дверь ванной.
— Оу… Да. Я в порядке. Но я хотел бы…— задумчивое выражение его лица вызывает у меня эмоции, которые не должно вызывать.
— Слушай, все, что между нами происходит — просто безумие, но я знаю, что мы когда-нибудь сорвемся, поэтому предупреждаю тебя, мы переспим только тогда, когда ты полностью восстановишься, — он резко вдыхает, а его глаза расширяются, — Давай. Делай свои дела. Потом я помогу тебе лечь на диване или на кровати, — я молюсь, чтобы он выбрал диван, потому что, если он выберет кровать, я не смогу обещать, что сдержу свои низменные инстинкты.