— Я, наверно, попозже ей позвоню. А с Ли ты еще не разговаривал?
— Нет.
— Почему? У мужчин не принято поддерживать друг друга?
— Ли мне нравится, но ты не хуже меня понимаешь, что больше мы его не увидим. Наша подруга — именно Стелла, а Ли был к ней дополнением. Так уж получается в жизни: когда пара распадается, продолжать дружбу можно только с одним — с тем, кого дольше знаешь. А Стеллу мы с тобой знаем гораздо дольше Ли, так что с ним лучше распрощаться.
Дженни вздыхает.
— Печально, но, наверное, ты прав. Что же мы станем делать, если вы с Иззи вдруг разойдетесь? Кто из вас возьмет опеку над старыми друзьями?
— Можешь не ломать себе голову, — твердо отвечаю я. — Мы с Иззи не разойдемся никогда.
Позже
В половине одиннадцатого появляется Фрэн. Сегодня она на полчаса опоздала.
— Знаю, — говорит она, заметив, что я искоса смотрю на часы. — Все это метро проклятое!
— Метро? — переспрашиваю я. — Да ладно тебе!
Фрэн смеется.
— Боюсь, Джен мне тоже не поверила, когда я позвонила ей и сказала, что буду позже. Но по крайней мере, у нее хватило такта не показать виду. Она ведь знает, что я засиживаюсь на работе допоздна… и терпеть не могу врать. В самом деле, метро обычно надолго не задерживается! Надо было мне изобрести что-нибудь поправдоподобнее.
— Когда же ты легла? Никола и ее подружка не очень тебе докучали?
— Что ты! Девчонки — просто прелесть. Я уже и забыла, как чудесен мир, когда тебе тринадцать. Все вокруг прекрасно и удивительно: и то, что я живу одна, без родителей, и даже доисторическая ванная… Удивительно милые девочки. Нет, они совсем мне не мешали.
— Они уже поехали домой?
— Когда я уходила, они смотрели телевизор. Кей, моя соседка, обещала за ними присмотреть — она сегодня не работает. Я оставила им деньги, которые ты мне дал, чтобы они взяли такси до Вуд-Грина, так что беспокоиться не о чем. Хочешь, я позвоню, проверю, как они там?
— Да нет, не беспокойся. Я сам попозже позвоню Николе. И еще раз спасибо, Фрэн. Ты не представляешь, как ты меня выручила.
— Не за что, — отвечает Фрэн. — Рада была помочь. А несколько секунд спустя у меня в кармане куртки звонит мобильник.
— Алло!
Короткая пауза, затем:
— Это Дейв Хардинг?
Женский голос с мягким, едва уловимым ирландским акцентом.
— Да, — отвечаю я, — кто это?
И тут же сам понимаю, какой это глупый вопрос.
— Это Кейтлин О'Коннелл, — отвечает женщина на другом конце провода. — Мать Николы. Думаю, нам с тобой о многом нужно поговорить.
Ты
После работы я выхожу из метро на станции «Вуд-Грин», чтобы встретиться с Кейтлин О'Коннелл — в первый раз за пятнадцать лет. Открываю калитку, поднимаюсь на крыльцо, звоню. Через несколько секунд за стеклянной дверью вырисовывается смутная фигура. Я затаиваю дыхание. Дверь открывается: передо мной — Кейтлин. Не гремит гром, не сверкает молния, хор ангелов не запевает торжественный гимн, и даже аплодисментов не слышится. Мы просто стоим и смотрим друг на друга, не понимая, как это возможно: мы ничего друг о друге не знаем, и все же существование Николы связало нас воедино непостижимой нитью. Ночь, проведенная вместе, — одна из многих тысяч ночей — соединила наши судьбы навечно. Я не знаю даже, как с ней поздороваться. Рукопожатие чересчур формально, поцелуй чересчур интимен, даже простое «привет» кажется нелепым. Ничто в путеводителях по человеческим отношениям не подготовило нас к такой встрече, и мы просто стоим, молча, с опасливым любопытством друг друга разглядывая. Вид Кейтлин во плоти отмыкает дверь в подсознание и пробуждает воспоминания, которые я считал давно потерянными. Кудрявые черные волосы ее собраны в хвост: на ней маленькие очки с овальными стеклами, губы чуть подкрашены. Лицо ее изменилось за пятнадцать лет, но в чем именно — сказать не берусь. На ней темно-синие джинсы, спортивная куртка на молнии, полосатые шерстяные носки. Туфель нет. Я спрашиваю себя, похожа ли она на маму тринадцатилетней девочки. Нет, совсем не похожа. Выглядит она скорее, как Иззи, Стелла и Дженни — еще способная дурачиться, как девчонка, но достаточно зрелая, чтобы понимать, когда без этого лучше обойтись. Инстинктивно я спрашиваю себя, привлекательна ли она, и немедленно себе отвечаю: да, очень. Только об этом думать не стоит.
— Входи, — говорит она.
Я киваю и улыбаюсь; она отступает, пропуская меня в дом. Я иду за ней. Посреди холла она спрашивает, не хочу ли я выпить. Я отвечаю: спасибо, не надо. Тогда она открывает левую дверь и ведет меня в гостиную в задней части дома. Телевизор выключен; в доме царит тишина. Я спрашиваю себя, где Никола; Кейтлин, словно прочтя мои мысли, показывает на потолок.