Разумеется, тщательной подготовки требует не только собственная свадьба. Перед посещением чужих свадеб тоже планы строятся не хуже, чем в армии перед решительным боем — особенно, когда доходит дело до подарков. Путем проб и ошибок мы с женой разработали идеальную систему: все подарки покупает она. Не сразу мы дошли до этой мысли: но в последний раз, когда я был послан за подарком, а явился из магазина с тремя компакт-дисками и новой компьютерной игрой, она поняла, что единственный выход — взять дело в свои руки. Теперь в магазин она ходит сама — и, кажется, делать покупки для других ей нравится не меньше, чем для себя самой. Во-первых, чтобы составить список возможных подарков, требуется обойти все магазины на пятьдесят миль вокруг. Во-вторых, каждый из предполагаемых подарков следует взять в руки, повертеть и рассмотреть со всех сторон (в контактных линзах зрение у моей жены 100-процентное, однако делать покупки она предпочитает с помощью осязания). В-третьих, надо сузить выбор с двухсот наименований до двух, в конце концов купить и то и другое, принести домой, а на следующий день навестить тот же магазин и приобрести что-нибудь еще.
В каком-то смысле отношение женщин к подаркам схоже с отношением мужчин к свадьбам. Со стороны кажется, что «все эти глупости» нас не интересуют; однако, рассеянно прохаживаясь вдоль прилавков жизни, рано или поздно мы выбираем свой лучший подарок — то есть, разумеется, вас.
Правила
Поздно вечером два дня спустя в квартиру входит Иззи. Вид у нее усталый и измученный. Мы молча проходим в гостиную, она садится на диван и начинает разговор словами:
— Я не беременна.
Некоторое время оба молчим; я чувствую, как по жилам растекается разочарование. Строго говоря, переживать не из-за чего — оба мы понимали, что это маловероятно. В наши просвещенные дни даже (бывший) музыкальный критик, любитель мрачной и заумной музыки, понимает: после многолетнего приема таблеток женскому организму, чтобы вернуться к норме, нужно, как минимум, месяца три. Три недели — срок нереальный.
— Как ты? — спрашиваю я ее.
— Не знаю… но, знаешь, может быть, это и к лучшему. Не лучшие у нас обстоятельства для того, чтобы заводить ребенка, верно?
Я не отвечаю — вместо этого задаю свой собственный вопрос.
— Где ты была?
— У мамы.
— Как она?
— Прекрасно. И мне с ней было хорошо. Она мне очень помогла.
— Ты вернешься домой?
Молчание. Затем она спрашивает:
— А ты этого хочешь?
— Я люблю тебя, — отвечаю я.
— В этом я и не сомневалась, — улыбается она одними уголками губ.
— Так ты вернешься домой?
— Ты не ответил на мой вопрос, — напоминает она.
— Разумеется, хочу, чтобы ты вернулась! — говорю я сердито. — Это же твой дом!
Снова долгое молчание. Я не выдерживаю:
— Так что же?
— Что? — переспрашивает она, словно мысли ее заняты чем-то иным.
— Ты вернешься домой или нет? — спрашиваю я в третий раз.
— Это от тебя зависит, — отвечает она. — Я очень старалась взглянуть на всю эту историю твоими глазами. Я все понимаю. Понимаю, ты не знал, как рассказать мне о Николе. Эта новость так тебя потрясла, что ты не мог мыслить здраво. — Она замолкает, словно потеряв нить. — Могу даже понять, почему ты и дальше молчал — хотел защитить меня от правды. Но мне не нужна защита, Дейв. Мне нужна честность. Сколько еще в твоей жизни тайн, о которых я не знаю?
— Больше ни одной.
— Верю. Но страх остается. И с этим страхом мне теперь придется жить.
— Понимаю.
— Понимаешь? Да неужто? — ответа она не ждет. — Как ты думаешь, что я почувствовала, когда поняла, что ты боялся мне об этом рассказать? Мы ведь клялись быть вместе в горе и в радости, оберегать и защищать друг друга. Что бы ни случилось, я всегда буду на твоей стороне. Всегда! Что бы ты ни сделал, я не перестану тебя любить. Такая уж это штука — любовь. Господи, неужто ты и вправду воображал, что я повернусь к тебе спиной и скажу: «Знаешь, раз такое дело, я тебя больше не люблю»? Дейв, я люблю тебя без всяких условий. Мне сейчас очень больно — и все же я по-прежнему люблю тебя, люблю с такой силой, какой никогда в себе и не подозревала. Люблю, потому что ты — часть меня. И не могу разлюбить, как не могу разлюбить самое себя. Я знаю: ты хороший человек, несмотря на все, что случилось между нами. И не могу… не могу тебя бросить… Только еще одно… Наверное, это главное. Я пыталась примириться с Николой. Заставляла себя ее полюбить. Не получается. Она — твоя дочь. Часть тебя, человек из твоего прошлого. Я люблю тебя, Дейв, но, боюсь, в этом преодолеть себя не смогу. Такая прелестная девочка — но не наша, а только твоя… Я не могу помешать тебе с ней общаться. И не хочу мешать. Она — часть твоей жизни. Но я с ней знакомиться не стану. Просто не могу. И вернусь я при одном условии — если ты на это согласишься. Не надейся, я не передумаю. Так и будет.