— Анаптаний! — вскричал я и ужаснулся.
— Анаптаний, анаптаний, анаптаний... — стал наматывать круги по комнате Ворон.
Во что я вляпался?!
Глава 4
На следующие полчаса я просто выпал из реальности. Анаптаний, залежи анаптания... В человеческом галактическом содружестве этот металл стал самым ценным материалом. И свойства тут ни при чем, хотя они просто поразительные: анаптаний абсолютно не восприимчив ко всем видам излучений. Если на обшивку кипера нанести его тонким слоем, корабль станет практическим неуязвим и невидим; нанести на реактор — без всякой системы охлаждения при полной загрузке не будет перегреваться; наконец сделать кухонный нож — никогда не затупится, даже если алмазы резать. Ценность анаптания — невозможность добычи. Те некоторые кусочки, которые исследовались и выставлены в музеях Земли, были добыты с огромными финансовыми затратами и большими потерями техники и людей. И раз на Черной Звезде до сих пор не копается все население Элении — добывать его тоже невозможно. И судя по легкости, с которой меня посвятили в эту тайну, об этих залежах давно известно.
Когда Ниа убрала все со стола, а профессор Террайн предложил испить вкуснейшего и очень дорого кофе сорта "Вкус Богов", я все еще не совсем ориентировался в реальности. В мыслях, в темной и тесной норе, с проклятиями, тяжело дыша, в этот момент я пытался выдрать кусочек анаптания из стенки тоннеля и прикидывал, на какую сумму он потянет. Кусочек сопротивлялся, никак не желая поддаться моим потугам.
— Кофе будете? — добродушно предложил Террайн, пыхтя сигарой. Видя, в каком я состоянии, ученые меня не беспокоили, но чашечку все-таки предложили.
— Буду! — решив, что пару минут передышки делу не повредят, согласился. После пары чашечек горячего напитка, я не заметил вкуса — выдирал, чертыхаясь, злополучный кусок руды. Не зря считают его добычу такой сложной — сопротивляется зараза!
Вернулся в реальность я после призыва ИИ:
— КАПИТАН! — гаркнул воробей так, что я чуть не свалился со стула. Кают-компания поразила своей чистотой и безлюдностью. Сколько время? Похоже, научная экспедиция посапывает в каютах, только я заснул прямо на жестком стуле.
— Спать пора, — сварливо напомнил ИИ.
Зайдя в рубку, достаю из оружейного сейфа гамак, одеяло и подушку. Соорудив ложе (зацепив края гамака за оружейный пульт и специальный крючок у двери), ложусь в постель. Надеюсь, завтра никаких потрясений не будет.
Проснулся я от смутного беспокойства. Кинул взгляд на притухший монитор — часы показывали семь утра. Я вышел из рубки, вспоминая обрывки сна, в котором я и огромный кусок анаптания гонялись друг за другом с переменным успехом, и увидел в кают-компании всю мужскую "половину" экипажа. Несмотря на мое раннее пробуждение, я оказался поздней пташкой. Судя по сигаре, профессор минут на десять пришел раньше меня, референт выглядел немного нервным, а у Орлова, похоже, причин для нервозности и напряжения не было. Ворон разгуливал по столу, с интересом кося глазом. Сигара дымила, Орлов покуривал трубку, референт нервничал. Попугай ходил по столу туда-сюда, крутился, косил глазом, и, казалось, замышлял какую-то пакость. Время тянулось медленно, напряжение в кают-компании росло.
Как гласит вторая по важности заповедь жизни космолетчика: женщина на борту — к неприятностям. За свою карьеру я не мог понять, какая разница между мужчиной и женщиной на корабле? На моей прошлой работе было много женщин-пилотов, которые не хуже меня наматывали круги облако-КС-5. Но среди них не было Ниа Калгари.
Хотя при чем тут Ниа? Виноваты оказались мы — могли и не хлебать "Вкус Богов" в таком количестве, или встать следовало пораньше. Сами вляпались.
Напряжение росло. Профессор чересчур активно пыхтел сигарой, референт не выдержал и начал активно перемещаться по кают-компании. Несколько шагов, поворот, несколько шагов. Так точно протопчет лазейку на палубу ниже. Орлов, как ни в чем не бывало, попыхивая трубкой, раскрыл небольшой томик и погрузился в чтение. Или нервы крепкие, или он встал раньше всех, или выпил меньше. Взгляд попугая становился все ехидней.
Наконец пернатый паршивец не сдержался и с криком стал носиться по комнате:
— Поссать! Поссать! Поссать!
Я, сквозь смех и слезы (напряжение меня естественно не отпустило), стал наблюдать за реакцией других братьев по несчастью. Профессор выдержал удар стоически: не поперхнулся сигарой, лишь нахмурился сильней. Референт сначала побледнел, потом покраснел, наконец, не выдержав, рванул по коридору к шлюзу и активно забарабанил в дверь душевой. Орлов, поверх книги, кинул укоризненный взгляд на попугая.