— А чем вы сейчас занимаетесь? — Ехидно подкалываю Террайна.
— Проводим очень важное исследование, — говорит профессор, делает атакующий ход и довольно откидывается на спинку стула. Орлов на атаку реагирует спокойно — забирает мелкой фигурой большую профессора, на что последний уже хмуриться и нервно пыхтит сигарой. Вздохнув, продолжает:
— Проводим изучение влияния экстремальных условий на интеллектуальные способности посредством игры в сложную логическую игру. Судя по последним выявленным данным, негативное влияние прямо пропорционально величине экстремальности.
— У тебя, — уточняет Орлов.
— У меня, — вздыхает профессор.
Нет, ну дурдом какой-то!
— Профессор, а картина? — возвращаю Террайна к интересующей меня теме.
— Вы хотите узнать, кто ее нарисовал и когда? Не могу ответить. Автор неизвестен, возраст около пятидесяти тысяч лет, подобной звездной системы в пределах разведанных человечеством нет. Почему картина нанесена таким интересным способом — тоже неясно. Самая правдоподобная версия: автор картины видит ее в таком виде без напряжения, выходит глаза у него устроены не так, как у нас, расы с подобным феноменом зрения нам тоже неизвестны.
Ничего себе! Прямо под носом такая загадка и я не встречал упоминания о ней!
— А почему об этой картине нет данных в Инфосети?
— А зачем? — Террайн оторвал взгляд от доски и перевел его на меня.
— Вы считаете, будет лучше, если эта информация попадет в общественный доступ? Чтобы толпы дураков ринулись сюда на старых и раздолбанных корытах и устроили на Черной Звезде братскую могилу?
— Нет. Но это же можно ограничить.
Террайн передвинул фигуру, и мне показалось, что Ворон, восседающий на плече Орлова, недовольно скривился. Доктор хмыкнул, и сделал ответный ход, выбрав самый слабый из возможных.
— Организовав полную блокаду пространства вокруг целой планеты? — насмешливо поинтересовался профессор и продолжил: — Джейми, вы поймите, сообщать гражданскому населению всей системы о найденных артефактах древних или сгинувших рас, та даже о различных данных, подрывающих устои официально признанной истории нашей системы, очень глупо. Какой-нибудь молодой дурак, решивший узнать "правдивую и точную информацию" может наворотить таких дел, которые закончатся гибелью десятков людей и большими юридическими проблемами. Поэтому о подобных находках сообщают только в узких научных кругах и докладывают военным.
— Как-то же должны такие сведения просачиваться в Инфосеть! — недоумеваю.
— Исключено. Серьезные люди не пользуются услугами этого болота, а все те, кто мог бы подобную информацию туда поместить, прекрасно понимают опасность этих знаний, и не будут рисковать.
Я обиделся на такое сравнение Инфосети. Там столько умных и образованных людей! Да, они, в основном, затворники, не любят путешествовать, даже не сильно охотно общаются в реальности. Ну и что? Разве это может помешать им получить хорошие знания обо всем во вселенной? Но тут из глубины памяти настойчиво постучались воспоминания о дяде, и его комментариях об образовании. Обитатели Инфосети получают знания из источников, которыми занимаются ИИ. А их в свою очередь контролирует правительство. Может, в этом все дело. Что все данные, плавающие в виртуале, тщательно отфильтрованы, а мы воспринимаем эту подчищенную информацию как единственное и верное знание? Но тогда всплывает вопрос: а что я знаю о мире, в котором живу? Судя по последней неделе, очень мало...
Что за чушь в голову лезет? Тут атмосфера, заставляющая сомневаться в привитых с детства понятиях? Надо добиться от Террайна внятного ответа — нельзя оставлять почву для сомнений!
— Профессор, по этой причине скрывается информация и о залежах анаптания?
— Отчасти, да, — Террайн решал сложную задачу: как отбиться от атаки Орлова, и, видимо, решение найти не получалось.
— В смысле?
— Давайте заново, — обратился профессор к Орлову, откинулся на спинку стула и задумчиво скосил на меня взгляд, — молодой человек, вы уверены, что ответ на этот вопрос вам действительно нужен?
— Конечно! — темнит Террайн, буду добиваться ясности до последнего.
— Эх, молодежь, — прогудел Орлов, с хрустом поднялся, — схожу за пивком.
— Присаживайтесь, Джейми, — кивнул Террайн на освободившийся стул, — играть в шахматы умеете?
— Во что? — удивляюсь, не слышал о такой игре.
— Шахматы — древняя и хорошая игра, сейчас ее называют черно-белые, — профессор стал неспешно расставлять фигурки, предоставив мне играть за белую команду.
— Вы знаете, как формируется общественное мнение?