Как гласит вторая по важности заповедь жизни космолетчика: женщина на борту – к неприятностям. За свою карьеру я не мог понять, какая разница между мужчиной и женщиной на корабле? На моей прошлой работе было много женщин‑пилотов, которые не хуже меня наматывали круги облако‑КС‑5. Но среди них не было Ниа Калгари.
Хотя при чем тут Ниа? Виноваты оказались мы – могли и не хлебать "Вкус Богов" в таком количестве, или встать следовало пораньше. Сами вляпались.
Напряжение росло. Профессор чересчур активно пыхтел сигарой, референт не выдержал и начал активно перемещаться по кают‑компании. Несколько шагов, поворот, несколько шагов. Так точно протопчет лазейку на палубу ниже. Орлов, как ни в чем не бывало, попыхивая трубкой, раскрыл небольшой томик и погрузился в чтение. Или нервы крепкие, или он встал раньше всех, или выпил меньше. Взгляд попугая становился все ехидней.
Наконец пернатый паршивец не сдержался и с криком стал носиться по комнате:
– Поссать! Поссать! Поссать!
Я, сквозь смех и слезы (напряжение меня естественно не отпустило), стал наблюдать за реакцией других братьев по несчастью. Профессор выдержал удар стоически: не поперхнулся сигарой, лишь нахмурился сильней. Референт сначала побледнел, потом покраснел, наконец, не выдержав, рванул по коридору к шлюзу и активно забарабанил в дверь душевой. Орлов, поверх книги, кинул укоризненный взгляд на попугая.
Основным отличием кипера от кораблей большего размера конечно же наличие отличного защитного поля. Небольшой экипаж (четыре человека) мог спокойно жить несколько месяцев в шести комнатах (рубка, кают‑компания, личные каюты) и пользоваться одной душевой, совмещенной с туалетом. Хорошая кстати душевая – волновая и водная. Мне одному регенераторов воды хватало с лихвой, поэтому на душе я не экономил. Воды‑то хватит и на пятерых с лихвой, а расписание приема душа как установить с женщиной на борту?
Ниа решила нас не мучить, и мы, буквально за пару минут, снова почувствовали себя людьми. Я так точно.
Пока принял расслабляющий душ, ученые накрыли на стол и расселись. Занял предложенное место, перетащил себе в тарелку парочку распаренных картошек, стащил одну тарелочку салата и задал давно мучивший меня вопрос:
– На Черной Звезде добывают анаптаний?
– Нет, – спокойно произнес профессор, уплетая очередной мясной кусочек, – там совершенно для этого неподходящие условия.
Заметив мой недоверчивый взгляд, Террайн продолжил:
– Джеймс, неужели вы думаете, что за пять минут придумаете то, над чем бьются уже пару столетий? Не мучайтесь, добыча анаптания невозможна.
– Он стоит таких денег...
– Вы ошибаетесь, – на удивление, у референта красивый и глубокий голос, – анаптаний совершенно нерентабельный материал. Его можно заменить целой кучей более дешевых и не менее качественных металлов. Анаптаний – символ, как когда‑то было золото.
– А на символ нужно смотреть в музее, – припечатал Орлов.
– Коллеги, в этом вы ошибаетесь, – видимо эту тему затрагивали они между собой не первый раз, и Террайн не согласен с помощником и доктором, – символом анаптаний будет в не зависимости от его количества. Пока Совет не найдет ему альтернативу.
– А она есть? – заинтересовалась Ниа.
– Конечно! – профессор важно раздулся – заменить анаптаний можно такими материалами, как ланий, крептоний, или кателиний.
– Их добывает десятками тонн в день! – я не выдержал и вмешался в разговор.
– Верно, молодой человек, – хитро блеснул глазом Террайн, – вот именно! Эти металлы важны для человечества! Главное правило выживания в космосе – увеличение космического флота. И жизнь человечества напрямую зависит от добычи этих металлов!
– Нам кто‑то угрожает? – недоуменно вопросил я.
– Все угрожают! – отрезал профессор. – Еда стынет. Продолжим в более удобное время.
Продолжить так и не получилось. После вкусного и сытного завтрака, пары чашечек прекрасного "Вкуса Богов", у всех нашлись необходимые, и самое главное, срочные дела. Воробей, так ни разу не принявший участие в диалоге, тихонько пожаловался на проблемы в одной из управляющих систем. Я переоделся в комбез, достал из оружейного сейфа чемоданчик инструментов и отправился на поиск неисправностей. Участок проводки, подававший сигналы бедствия, оказался в очень доступном месте – подполе моторного отсека. Сняв пару плит с пола, я попытался добраться до нужного участка – но не тут то было. Кое‑как втиснувшись в кабельный тоннель, я сделал очень умный и своевременный вывод – тесно. Точнее очень тесно. Теперь бы выбраться отсюда... Вылез, слегка надорвав комбез и ободрав кожу на правой ладони.
– Воробей, засунь туда ремонтника!
– Подходящего нет, – грустно отозвался ИИ.
– Помочь? – насмешливый голос девушки донесся откуда‑то от двери.
Я развернулся и смерил Ниа задумчивым взглядом.
– Не откажусь, – вернул ей улыбку.
Девушка спокойно подошла, отодвинула меня от лаза и в него занырнула. Именно занырнула. Была только что тут, и исчезла. Я недоуменно сунул голову следом и увидел ее в паре метров от лаза.
– Панель номер 34ка72д... – забубнил ИИ.
– Нашла.
– Инструменты какие надо? – все‑таки мой корабль, мой ремонт, а я тут лежу на полу и отдыхаю. Помогать надо.
– Никаких. Панель просто сгорела. Тащи новую.
– На складе, третий стеллаж, пятая полка. – Мастерски ИИ меня отправил на прогулку.
Дорога предстояла долгая: выйти из машинного, спуститься по лесенке, и там буквально пару шагов до малого склада. Внизу я увидел в открытой двери склада, отданного для перевозки оборудования экспедиции, как Янав роется в огромной коробке.
– Потерял что‑то? – Мое появление не отвлекло референта от увлекательного занятия.
– Да нет, – отмахнулся Янав, еще глубже зарываясь в коробку. Вот и пойми, что он имел в виду. Странные эти ученые ...
Полет к Черной Звезде прошел тихо и спокойно. Попугай большей частью спал на столе, ходил по нему, и после последней своей выходки помалкивал. Профессор и доктор все время проводили в кают‑компании, усиленно дымили и обсуждали высшие материи. Референт мелькал туда‑сюда, рылся на складе и вдохновенно каждый час докладывал начальству об успешности своих действий. Ниа, после установки сгоревшей панели, почти не выходила из своей каюты, и чем она занималась три дня полета, для меня осталось загадкой. Разговорить Террайна на интересующую меня тему добычи анаптания так и не удалось, он все отнекивался, говоря "вы скоро сами поймете". От нечего делать, я проинспектировал запасы продовольствия и запасных деталей. Единственное развлечение попалось на второй день полета – несколько небольших метеоритов, размером с кулак. ИИ проверил их по базе космических объектов системы, упоминаний не встретил и перевел в категорию "космический мусор". Я не колебался: пригласил желающих в рубку, и, устроив небольшой тотализатор, в пять выстрелов сжег все метеориты. В итоге мы с Орловым разделили символический выигрыш – по пять кредитов, как раз по бутылочке хорошего вкусного пива, которое меня ждет на КС‑5.
Сидеть за стойкой на высоком круглом стульчике без спинки оказалось очень удобно. Попивая холодненькое пиво, я чувствовал себя просто великолепно.
– Капитан!
Вздрогнув, посмотрел в одну сторону, потом в другую – померещилось. Обычно на комм меня ИИ не вызывает, и кто мог меня позвать в пустом баре? Надо же – так привык к вечным возгласам ИИ, что уже даже в спокойной обстановке на КС‑5 их слышу.
– Капитан! – проорал ИИ откуда‑то сверху.
Дернув головой, я совершенно потерялся в пространстве. Только что сидел в баре, пил пиво, а сейчас лежу в согнутом состоянии, и сверху кто‑то полоумный орет как резанный. Стоп. Лежу. Кое‑как продрав правый глаз пришел к неутешительному выводу – лежу в гамаке, в рубке, и, судя по общей расслабленности и трудности с фокусированием зрения, был разбужен не очень приятным способом.