Первый бокал ученые выпили практически синхронно, Янав оторвался от еды и принялся наливать по новой. Стараясь не отставать, я быстренько допил пиво и протянул тару за новой порцией. В принципе, пива уже так сильно не хотелось, а вот покушать стало тянуть еще сильней. Минут через десять я насытился, и, потягивая по чуть‑чуть пиво, удобнее устроился на жестком стуле. Террайн и Орлов времени не теряли – приканчивали по третьему бокалу. Девушка и Янав, как и я, никуда не спешили. Хотя, судя по скорости насыщения драгоценной жидкостью профессора и доктора, следовало торопиться. Наконец, Террайн оторвался от бокала, передал его за новой порцией, и приступил к любимому обычаю: раскуриванию сигары.
– Скажите, профессор, а чем мы тут будем заниматься? – после трех бокалов пива Террайн будет сговорчивей и может хоть что‑то скажет, а не как обычно.
– Янав будет устанавливать необходимое оборудование, Ниа запускать разные тесты и контролировать ход исследований, а мы с доктором займемся анализом полученных данных, – в своей любимой манере ответил Террайн.
– А я чем буду заниматься? – приходиться повторять свой вопрос.
– Вы у нас аспирант только на бумаге, – задумчиво проговорил профессор, – у вас нет заданий на исследование и выдумывание новых теорий, так что будете помогать Ниа и Янаву.
– А разве теории выдумывают? Я всегда думал, что они – итог большой работы и глубоких исследований!
Девушка хмыкнула и спрятала усмешку за бокалом, референт, стараясь подражать профессору, скорчил высокоумную гримасу великого ученого, судя по позе, больного различными неприятными болезнями. Объект подражания, в отличие от молодого помощника, наоборот, усмехнулся и добродушно объяснил:
– В принципе, Джейми, вы правы. В этой проблеме, а это именно проблема, есть только один маленький нюанс. Большинство теорий, построенных на неких исследованиях, совершенно не подтверждаются другими. Поэтому сначала выдумывается теория, а потом под нее выбираются необходимые исследования.
– А если потом новые исследования показывают ошибочность теории? – недоуменно спрашиваю.
– Тогда вырабатывается новая теория, на основе старой, или совсем что‑то другое. Хотя большей частью к уже существующим выводам добавляют небольшую приписку – учитывают только такие условия, – ответил профессор и с интересом уставился на меня.
– Выходит, мы не всегда понимаем, что и как работает? – сказать, что меня эта новость удивила – ничего не сказать.
– Простой пример, Джейми: сколько двигателей на вашем кипере?
– Три.
– Какие?
– Планетарные маневровый и тяговый, и межпланетный, – недоуменно отвечаю. Это знают даже дети!
– Принцип их работы? – продолжает допрос Террайн.
– Планетарные на плазменной тяге, работают за счет выброса перегретой воздушной смеси через сопла; межпланетный работает на гравитационной тяге.
– Принцип? – хитро косит глазом на меня профессор.
– Ну там в космосе есть какие‑то гравилучи, за них цепляется двигатель и двигает кипер, – неуверенно стал я мямлить. Ну откуда мне знать принцип работы этого двигателя, если я не физик?!
Профессор Террайн довольно откинулся на спинку стула, пару раз глубоко затянулся и сказал:
– Я могу вам рассказать десять теорий описания принципа работы межпланетного двигателя. Какой из них верный – не знает никто. И это официальные версии. А всего теорий на эту тему – тысячи. И знаете что самое смешное? – профессор подался вперед, будто хотел через стол дотянуться до меня и вцепиться в горло, – из этого десятка половину предложил создатель этого двигателя!
Всю эту интересную беседу Орлов косился куда‑то в сторону двери в Лабиринт, но сейчас, заметив мое замешательство, он повернулся ко мне и обнадежил:
– Ты только не проси рассказать тебе теории о межсистемнике. Весь месяц болтовня займет.
Я растерялся. Нет, не из‑за резкого перехода на "ты". Впервые за годы, казалось бы, осознанной жизни в голове возник вопрос: как же мы живем, если совершенно ничего не понимаем в происходящем??
Совершенно не нужно понимать все происходящее. Наверное, те, кто все знает и во всем разбирается, в худшем случае – клиенты ближайшей клиники психических расстройств, а в лучшем – ИИ. Вот только в каждом сидит такая маленькая (но очень важная) надежда, что если произойдет что‑то, выходящее за рамки понимания, придет большой и умный дядя и все объяснит. Или это оставшаяся из детства привычка?
Все происходящее за последнее время в моей голове не вязалось в единое целое. Загадочная Черная Звезда, непонятный анаптаний, странные речи ученых ... А может они шутят и посмеиваются над наивным пилотом?
Я так задумался, что не заметил, как допил пиво и очнулся только в тот момент, когда референт стал выдергивать из моей руки пустой бокал. Получив вожделенную полную тару, я сделал несколько больших глотков. Вспомнил еще одну любимую присказку дяди: "Умирать, так с музыкой!". В детстве много раз пытался выведать, что же она означает, но он всегда отделывался фразой "подрастешь, сам поймешь". И мне вдруг показалось, что я стал понимать ее значение...
– Скажите, профессор, – вывожу из задумчивости Террайна, который так смотрел на пивной бокал, будто думал: допить или нет, – выходит теорий масса, и толковые объяснения многим фактам можно придумывать до бесконечности. Исходя из этого, можно предположить, что добыча анаптания возможна!
– Джейми, в реальности ситуация несколько сложнее, – вздохнул Террайн, – есть такие понятия как официально признанные теории и неофициально работающие.
– Объяснение есть – но в него не верят?
– Его официально не поддерживают научные министерства и институты.
– Почему?
– Политика, – философски заметил Орлов, поднялся, и, шумно рыгнув, потопал в модуль.
– А...
– Не забивайте себе голову ерундой, – перебила меня Ниа, – спать будете плохо, – девушка стала прибирать со стола, референт кинулся ей на помощь.
Профессор Террайн так иронически на меня смотрел, что мне захотелось продолжить разговор, но я сдержался. Действительно, тяжелый и длинный был день, а я тут философию развожу. Спать пора.
Каморка, выделенная в мое личное пользование, порадовала своими размерами, личной ванной комнаткой и большой кроватью. Хорошие условия, питание очень даже ничего, а пиво так вообще сказочное... Поучиться в институте и устроится на работу в НИИ? Курить сигары, толкать умные речи, заниматься исследованиями? Я представил, как лет через двадцать, отрастив длинные волосы и пегую бородку, веду научные изыскания, точнее комментирую данные, полученные толпой помощников, и мне стало тоскливо: не мое это, не мое...
После утреннего завтрака, запитого двумя чашечками вкусного горячего напитка, Террайн нас собрал, усадил за стол и стал читать лекцию о непонятной вещи: технике безопасности. Из часового монолога я усвоил только две вещи: при выходе с территории исследовательской станции надевать на себя пояс с необходимыми спасательными предметами и ограничивать посещение Лабиринта буквально первым коридором после входа. Закончив лекцию, Террайн достал из кармана своего комбеза мятый листик и ручку, и заставил всех расписаться и поставить дату под подписью. Вот же каменный век!
Попугай, слопавший за завтраком еды не меньше меня, попытался выразить свое мнение к теме лекции меткой бомбардировкой, но в этот раз его постигла неудача. Референт, заметивший заходящий на атаку силуэт, ловко сдернул бумагу из сектора обстрела.